Приложение
О гордости
Предтеча и Креститель Господень Иоанн недаром обличал фарисеев, называя их порождения ехиднины (Мф. 3, 7). Смотрите, как облечительно звучат его слова. Почему ехидны, то есть змеи? Да потому что сатана в Священном Писании назван змеем (см.: Быт. 3, 1) за его хитрость и смертоносную ядовитость. И люди, страдающие гордостью, приобретают характер и нрав сатаны. Причём, в некоторых гордость проявляется в грубой, вызывающей форме и может быть определена даже неверующими людьми. А в ком-то она спрятана так глубоко, что увидеть ее очень трудно. Такое поведение, по мирским понятиям, гордостью не называют. Когда в жизни используют гордость, это считается полезным, и такое губительное свойство люди развивают в себе. Некоторые качества гордости считаются полезными в жизни и люди специально развивают их в себе.
Вернемся к словам Предтечи. Как говорит святитель Игнатий в четвертом томе своих творений, ехидна — это змея малого размера, ее трудно заметить на земле среди камней, она слепая (у неё нет глаз) и весьма ядовитая: от прикосновения к её коже человек может умереть (см.: Деян. 28, 3–6). Яд её моментально убивает человека. Недаром Господь называет гордецов порождениями ехидны (см.: Мф. 23, 33); как змею эту трудно разглядеть, так и гордость в себе заметить сложно. Проявления гордости (особенно тонкие) непонятны для нас, поэтому и борьба с этой страстью очень сложна. Она живет в сердце и действует, а мы её не замечаем, как змею, которая не видна среди камней.
Как, говорят, ехидна слепа, так и гордость ослепляет ум, а ум — это глаза души. Если человек имеет физическую слепоту, как он познает окружающий мир? Жизнь такого человека лишена солнечного света, ярких красок, он не видит окружающих его предметов, препятствий, получает невольные раны, вызывает сострадание и сочувствие. Так и ум, ослепший от гордости, теряет способность замечать грехи, относящиеся ко всем страстям. Но грехи, оставленные без раскаяния, подпитывают страсти, породившие их, а возрастающие страсти рождают всё больше грехов. Чем дольше мы живём в таком состоянии, тем сильнее предаём себя в рабство сатане, поэтому и Господь называет гордецов змий, порождение ехидны (Мф. 23, 33).
Ехидна обладает сильнодействующим смертельным ядом, легко убивающим человека, и гордость держит человека в состоянии вечной смерти. Человек духовно мертв, когда в нем живет гордость. Достаточно прий- ти моменту отделения души от тела (а когда он наступит, никто не знает), и душа немедленно сойдет в ад на вечную муку за ту гордость, с которой жила всю жизнь, не видела её и борьбу с ней не вела. Порождениями ехидны, к горькому сожалению, можно назвать всех нас, потому как гордости своей не замечаем, с проявлениями ее не боремся, а нередко их одобряем. Потому и жалуемся, что не видим грехов! Так это же главное доказательство нашей гордости — невидение своих грехов! Уже от этого одного надо бы ужаснуться, уже этим одним открыта для нас страшная правда. Незнание собственных грехов открывает нам страшную правду. Всякий, переживающий о своей будущей вечной участи, теперь не успокоится, пока не найдёт средство для восстановления зрения души — ума своего. Как глаз бережно очищаем от всякой соринки, так и ум постараемся очистить светом Христовой истины!
Обратимся к святителю Игнатию, он пишет о гордости следующее: «Самомнение и гордость в сущности состоят в отвержении Бога и в поклонении самому себе. Они — утончённое, труднопонимаемое и трудноотвергаемое идолопоклонство» (4, 25)[1]. «Гордость есть смерть души в духовном отношении: душа, объятая гордостью, неспособна ни к смирению, ни к покаянию, ни к милости, ни к какому помышлению и чувству духовным, доставляющим живое познание Искупителя и усвоение Ему» (4, 27).
Итак, гордость есть отвержение Бога, поклонение самому себе, смерть души! Это определение объясняет поступок сатаны, бывшего Архангела Денницы, Богом сотворённого вечным, бессмертным, чистым, сияющим, могущественным, наделённым разумом и свободной волей, имеющим огромную власть над миром и Ангелами. Получив такие дарования от Творца, он объявил, составив о себе ложное мнение (самомнение): «Зачем мне Бог, я сам как Бог!», «Смотрите, какой я! Что я могу и имею! Какая у меня власть! Какое у меня сияние!» Неслучайно мы называем утреннюю звезду, которая видна на небе при восходе солнца, денницей. Все остальные звёзды при этом меркнут, а денница — единственная звезда, остающаяся блистать на небе. Так и Архангелу Деннице было много дано от Творца. Но вместо того, чтобы принять благодеяние Создателя в смирении и поклониться Ему, он отрёкся от Бога, провозгласив себя самобогом, — и в то же мгновение потерял Творца. Потерял его как Источник Вечной Жизни, благости и любви. Теперь его имя сатана — противник Божий, желающий почестей, равных Божиим, желающий покорить весь мир, ведь объявил себя богом. Он ненавидит Бога, потому что потерял всякую способность к добру и не может покаяться в своём ужасном грехе. Поскольку у диавола как творения нет возможности прямо досаждать Богу, он пытается делать это через нас, людей. Ведь мы сотворены по образу Божию, и враг одержим яростным желанием погубить нас. Достигая в борьбе против немощного человечества успехов, он мнит, что оскорбил Самого Господа. Каждым своим грехом мы доставляем диаволу огромную радость, как будто бы он «ранил» Самого Бога.
Итак, сатана сам в себе произрастил гордость, учредив себя богом, и третья часть Ангелов поклонилась ему, став бесами, восприняв ту же болезнь, но и это его не удовлетворило. Он видел, что на земле есть разумные существа, которые подчиняются Богу, почитая Бога своим Творцом, они находятся в Его Божественной любви и наследуют вечную жизнь. Ему захотелось и первых людей подчинить себе, а через это погубить весь человеческий род. В качестве оружия диавол применил ложь, убедив Еву, что при вкушении запрещённого плода люди не только не умрут, но станут как боги (Быт. 3, 4–5). При нарушении заповеди Адама и Еву не постигла тотчас телесная смерть (они прожили ещё около тысячи лет), но смерть души наступила для них немедленно. В то же мгновение, когда Ева, а затем Адам вкусили запрещённый плод, Дух Святой оставил их. В человека вошёл диавол, поработив свою добычу в вечную смерть, и с этого момента он требует подчинения себе и поклонения, равного божественному. Диавол заставил человечество приносить себе жертвы в виде грехов. Земная жизнь с того времени наполнена бедами, болезнями, страданиями и скорбями, а после смерти — ад, вечная мука, огонь неугасимый. Добро и зло в человеке так смешались, что разделить их человек уже не в состоянии, как невозможно разделить в одной посуде соль и сахар. Заразившись от диавола его главной болезнью — гордостью, человек приобрёл и другие страсти, поэтому гордость является начальницей и вершиной всех страстей.
Приведём ещё одно высказывание святителя Игнатия: «…гордыня есть по преимуществу недуг нашего духа, грех ума…» (4, 170). Итак, гордость — это грех ума. Вспомните, Денница подумал: «Зачем мне Бог, я сам как Бог!» Для Ангела, существа бесплотного, достаточно было одной ложной мысли, которая родилась и утвердилась в уме, и произошло падение в вечную смерть, окончательное и бесповоротное отвержение Бога. Человек после грехопадения ещё имеет возможность переменить своё состояние благодаря Жертве Сына Божия, но его ум легко склоняется к возвеличиванию себя, поэтому покаяние необходимо начинать с перемены понятий. Если же человек не примет вероучение Церкви, то ум, повреждённый ядом греха, будет плодить ошибочные, опасные, вредные мысли, за которыми последуют соответствующие дела.
Рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс. 13, 1) — так нам говорит Священное Писание, то есть всякого, кто говорит, что нет Бога, нужно признать безумным. Мы все — творения Божии, и вдруг объявляем, что Творца нет! Тогда откуда мы произошли? Мы что, самосущны? Сами появились на земле? Или, как было выгодно говорить советской власти, человек появился от животных? Весьма удобно! В этом случае никаких заповедей никто не устанавливал, за свою жизнь ни перед кем отчитываться не надо, ада не существует… Живи, человек, как попало и не беспокойся — наслаждайся жизнью, ты же от обезьяны произошёл, поэтому если по своему образу жизни будешь на неё похож, то ничего страшного в этом нет. Свойственно же иметь сходство с предками. А откуда обезьяна взялась, не так важно. За много миллионов лет благодаря естественному отбору чего только не произошло! Веря в такие легковесные гипотезы, человек не задумывается, что «естественный отбор» — это стихия, обладающая разрушительной, а не созидательной силой. Смотрят люди по телевизору на последствия землетрясений, наводнений, пожаров и ужасаются; и ту же самую стихию считают творческой силой, способной за большой период времени создать человека, — не безумие ли?! Но ведь такое видение мира навязы-валось нам несколько десятков лет. Кое-кто до сих пор согласен с этим. Человек, который говорит в своём сердце, что нет Бога, рас-тлеша и омерзишася в начинаниих (см.: Пс. 13, 1). Начинания — это мысли, с которых начинается всякое дело. Неправильные понятия о Боге, о мире, о человечестве и о самом себе — это и есть начало нашей погибели. Какие понятия, такая и жизнь. Если ты вступил на путь веры, то никогда не должен прекращать исправлять свой ум чтением творений святых отцов. Так говорит и народная мудрость: «Век живи — век учись!»
Христианам знакомо следующее выражение: Бог гордым противится, а смиренным даёт благодать (Иак. 4, 6), оно открывает причину, почему мы не видим своих грехов. Если мы пребываем в гордости (может быть, и тайной, сокрытой, невидимой для нас самих), то не замечаем за собой грехов. Бог нам противится, не содействует своей благодатью, не просвещает наш ум. Человеческая гордость мешает Господу одарить нас этой способностью, и ум остается помраченным. Один из великих даров Святого Духа падшему человеку — видение своих грехов.
Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Гордость есть… пред-теча умо-ис- -ступления, винов-ница падений, причина беснования». И далее: «Начало гордо-сти — конец (вершина) тщеславия; середина — уничижение ближнего, бесстыд-ное проповедание своих трудов, самохвальство в серд-це, ненависть обличения; а конец — отверже-ние Божией помощи, упование на своё тщание, бесовский нрав»[2].
Обратим внимание на то, что начало гордости — вершина тщеславия. Так тесно связаны эти две страсти, что точную границу между ними провести нельзя. Если тщеславие развито сильно, то в душе уже поселилась гордость. Тщеславие, питаемое с детских лет, не уничтоженное духовной бранью, рождает в нас страсть гордости. Надо только внимательно присмотреться к себе, и проявления её отыщутся.
Середина гордости — это уничижение ближнего, бесстыдное проповедование своих трудов, самохвальство в сердце своём и ненависть к обличениям. В Евангелии от Иоанна хорошо показаны все эти качества в разговоре фарисеев с прозревшим слепорождённым человеком (Ин. 9, 24–34): Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник. Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу. Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи? Отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали; что ещё хотите слышать? или и вы хотите сделаться его учениками? Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он. Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает. От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорождённому. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего. Сказали ему в ответ: во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон.
Подобная манера разговора свойственна каждому, кто убеждён в правильности своего мнения, не принимает противоречий, грубо обрывает обличителей, наносит оскорбления и угрозы тем, кто попытается указать ему на ошибки. Такой забыл о своих грехах и льстит себе, уверяя, что знает истину. Он отказывается сверить своё мнение (если это человек верующий) с Евангелием и толкованиями отцов Церкви. А если этот человек наделён властью над окружающими, он будет подавлять несогласных, требуя извинений за то, что посмели иметь своё мнение, а непокорных себе безжалостно изгонит.
Конец гордости — это полное и окончательное отвержение Бога. Так фарисеи по ходу евангельской истории постепенно приходят в это состояние и в определённый момент достигают его (Ин. 10, 20, 31–33; Ин. 11, 47–48, 53): Многие из них говорили: Он одержим бесом и безумствует; что слушаете Его? Тут опять иудеи схватили каменья, чтобы побить Его. Иисус отвечал им: много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями? Иудеи сказали Ему в ответ: не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом. Тогда первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него… С этого дня положили убить Его.
Так в России в двадцатом веке пришли к власти богоборцы и стали уничтожать всё, что связано с верой, и всех, кто верил в Бога. Так человек, долгое время считавшийся верующим, вдруг отрекается от веры, рвёт Священные книги, начинает хулить Бога и Церковь и открыто смеяться над теми, с кем недавно стоял в храме. Так безбожники высмеивают и поносят верующих людей и притесняют за веру, специально провоцируют спор, в присутствии верующих осуждают священников и высмеивают церковные обряды и Таинства.
Открытые и явные формы отвержения Бога сразу видны, но бывает и так, что человек называет себя верующим, крещён, раз-два в год наведывается в храм, носит нательный крест, а Евангелие не читал, заповеди не знает и, конечно, не исполняет их, грехов своих не признает и не исповедует. Живя такой жизнью, не отвергает ли он Бога? Вот что пишет по этому поводу преподобный Симеон Новый Богослов: «Удивляются некоторые, когда мы говорим, что не все христиане любят Христа. Но ведь любить Христа не что иное есть, как исполнять заповеди Его, как Сам Он сказал: имеяй заповеди Мои и соблюдаяй их, той есть любяй Мя (Ин. 14, 21); так что христианин, не соблюдающий заповеди Его, когда говорит, что любит Христа, лжёт… Таким образом христианин, не прославляющий Бога исполнением повелений Его и соблюдением заповедей Его, ничем не лучше неверных, если не хуже их» [3]. И Сам Господь говорит: Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засох- нет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают (Ин. 15, 6).
Фарисеи не поверили Христу, не послушались слов Его, отвергли заповеди Его и возненавидели Его, поэтому Господь говорит Своим ученикам: Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел (Ин. 15, 18). Ненавидящий Меня ненавидит и Отца Моего (Ин. 15, 23). Эти слова ясно дают понять, что тот, кто не исполняет заповедей Христовых, — ненавидит Христа, отвергает Бога, приблизился к вершине гордости, хоть и крещён и крестик на груди носит. Но гордость ослепляет ум, как и говорит пророк Исаия: народ сей ослепил глаза свои и окаменил сердце своё, да не видят глазами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их (Ин. 12, 40). Господь Иисус Христос обличает не только ненавидящих Его фарисеев, но и всех тех, кто не желает знать заповеди евангельские, а значит, и нарушает их: Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего… А как Я истину говорю, то не верите Мне. Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне? Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога
(Ин. 8, 43–47). Если мы, христиане, сейчас не хотим слышать это обличение, то услышим его на Суде Божием. Чем тогда оправдаемся?
Так в человеке постепенно воспитывается бесовский нрав, и он становится подобен демонам. Такой нрав будет иметь антихрист, который придёт к власти над всем миром в конце веков. Именно его снабдит сатана своими качествами, и в первую очередь великой гордостью, наделив способностью совершать бесполезные чудеса. Ему многих удастся склонить к поклонению себе как богу.
На чём держится наша гордость? Посмотрим, есть ли для неё действительные основания? Может быть, человеку стоит гордиться тем, что он познал себя, научился лечить болезни и продлять срок собственной жизни? Может быть, знаниями, опытом, физическими и умственными способностями? Или успехами, славой, достижениями? Есть что-то ещё, чем по праву может гордиться человек?
В таком случае спросим: когда человек полностью познает мир? Ведь чем глубже он проникает в тайны мира, тем более встречает новых тайн! И всё известное на сегодняшний день — только капля в море, человек, как существо ограниченное, никогда не откроет и не познает все тайны мира. Осознать это очень просто на примере, доступном детям. Перед нами литровая банка. Сколько она вмещает воды? Ответ прост, не более одного литра. А три литра в неё войдёт? Даже дети, подумав немного, отвечают: нет. А ведро воды в литровую банку можно влить? Улыбаясь и уже почти не думая, снова отвечают отрицательно. А почему мы хотим в эту литровую банку влить целый океан?
Но ведь так и ум человека — ограничен, потому что сотворён. Бесконечным является только Бог! Даже огромный мир с множеством планет, звёзд, галактик, сотворённый Богом, — это только пылинка по сравнению с Самим Творцом. Ограниченный человек никогда не сможет постичь всех тайн мира, потому что творческая сила Творца бесконечна. Человек, как творение Божие, смог открыть только некоторые законы, которые действуют в природе, и научиться использовать их в своих целях. Обратим внимание — лишь открыл! Не сам установил их и дал им силу для исполнения, а только познал. Вот еще один пример: день сменяется вечером, за вечером обязательно следует ночь, а ей на смену приходит утро. Так происходит тысячи лет без всяких изменений. Мы к этому привыкли и, ложась спать, абсолютно убеждены, что завтра опять наступит утро. Теперь ответим на вопрос: кто заставил Землю крутиться вокруг своей оси? Может быть, так люди решили на собрании? Может быть, установлены какие-то мощные двигатели, вращающие её? Разве что-нибудь требуется от человека, чтобы это вращение не прекращалось? Нет! Так определил Творец, и участие человека здесь не нужно. Как нелегко с этим согласиться! Беда в том, что мы все «утонули» в суете. Нам некогда подумать о смысле жизни, о своей приближающейся смерти… Нам некогда поразмышлять о законах природы, без сбоя действующих в мире, но самое главное, мы не задумываемся о Том, Кто сотворил эти законы. Раскроем для себя великую тайну: весь мир держится силой всемогущего Творца! Все законы природы установлены Им! И пока Он хочет того, они будут исполняться.
Но Священное Писание, а через него и Сам Господь, предупреждает, что будет и конец мира, потому что мир как творение не представляет из себя ценности для Творца. Всё сотворено Им для человека, и одна душа человеческая дороже для Бога, чем весь мир. К сожалению, это нам безразлично. О душе своей вечной, сотворённой по образу Самого Творца, мы не переживаем. Из нашего внимания ускользнуло, что не только для неразумной природы Творец установил законы, но и для разумного человека тоже есть свои правила жизни — евангельские заповеди, исполнение которых зависит от нашей разумной воли, и отвечать за нарушение этих заповедей обязательно придётся, от Суда Божия никто не уйдёт. Ограниченный ум человека, подобно той самой литровой банке, заполнен всякой суетой, а для главного уже не остаётся места, не входит. В нас нет места знаниям о Боге, о смысле жизни, о Суде, о будущей вечной участи своей — вот она, причина нашей бессмысленной гордости. Приостановились бы, задумались о главном, приняли правильные понятия, тогда для гордости не осталось бы основания, скорее бы начали исправлять свою жизнь. Но всё некогда! Диавол удерживает человека в плену неведения, загружая ум пустой и греховной информацией, навязывая человеку горделивое мнение о себе.
Открытые законы человек использует в своих целях, как бы подчиняя природу себе. Этим можно гордиться? Какие достижения! Большие заводы, электростанции, огромные города, скоростные машины, поезда, самолёты, благоустроенное жильё, наполненные прилавки магазинов и прочее… Однако с развитием научно-технического прогресса все сложнее обеспечить безопасность жизни: растёт число техногенных катастроф, природа заражается вредными выбросами, ежегодно погибает множество людей от плодов прогресса. Результаты подчинения человеком природы так одурманивают голову, что об отрицательных последствиях задуматься некогда. Гордость позволяет человеку добиваться своих целей любой ценой. Варварское извлечение благ из природы похоже на медленное перепиливание ветки дерева на которой сидим. Но жажда этих благ так велика, что далеко отброшены размышления о завтрашнем дне, тем более о своей вечной участи.
Человек гордится тем, что научился преодолевать эпидемии и излечивать тяжёлые болезни, но появляются новые вирусы и смертельные заболевания. Создаются лекарства, приборы диагностирования, методы лечения, вплоть до пересадки органов, а человечество болеет все больше, здоровыми почти не рождаются. Да и как победить болезни, если причиной и их, и самой смерти являются грехи, многие из которых в последние времена считаются добродетелями и активно пропагандируются в обществе. Страшно наслаждение грехом, ведь, по слову Апостола, грех есть жало смерти
(ср.: 1 Кор. 15, 56).
Человек забывает о том, как зависит от окружающего мира, считая себя самодостаточным и чуть ли не всемогущим. В действительности же насколько немощен человек! Сколько он проживет без воздуха? Испытаем себя, закрыв одновременно нос и рот. Через несколько десятков секунд подходит к концу «самодостаточность», и если не возобновить дыхание, наступит… смерть. А мы дышим всю жизнь и не задумываемся, что зависимы от воздуха. Как немощен человек! А ночью, во время сна? Ведь мы не контролируем процесс дыхания и не умираем. Сложно представить, как работает мозг во время сна, посылая сигналы так, что и лёгкие трудятся, и сердце не прекращает биться. Разве человек управляет этими функциями сам? Разве сознание контролирует процесс переработки пищи в организме? Нет! Всё происходит по установленным законам. Кто их автор? Неужели сам человек? Неужели сложнейшие процессы жизнедеятельности организма — результат стихийного отбора, борьбы за выживание, слепого случая? Или опять скажем, что за миллионы лет могло произойти всё что угодно? Но ведь это абсурд! Надо понять наконец, что человек — это творение Божие, поэтому в нашем теле всё так премудро и непостижимо; что человек состоит не только из плоти, но и души, сотворённой по образу Самого Творца, наделённой умом и свободной волей. И потому человек не должен быть глупым потребителем благ и забывать о своём главном предназначении — обожении, то есть уподоблении Богу. Он не должен грехами подражать сатане и готовить себе вечную муку в аду; поскольку во временной земной жизни нам дан дар покаяния, чтобы, примирившись с Богом, войти в Его небесные обители.
Чем еще гордится человек? Своей физической силой? Но вот неожиданное падение, и… перелом конечности. Лобовое автомобильное столкновение, и… травмы, несовместимые с жизнью. Как мы бездумны! Вспомним, сколько за прожитые годы было опасных случаев, при которых легко можно было погибнуть или сильно покалечиться? Почему мы остались невредимы? Иногда отвечают: «Бог помог!» Так оно и есть! Творец, зная наши немощи, неусыпно бдит над нами, продляя время жизни, но не для увеличения числа грехов, а для покаяния. А мы в очередной раз, быстро обо всём забыв, включаемся в гонку за тенью — за земным счастьем.
Что служит основанием для нашей гордости? Может быть, наличие рук, которыми мы совершаем столько разнообразных дел вплоть до самых сложнейших (рисование, игра на музыкальных инструментах, работа на компьютере)? Или то, что мы имеем ноги, которые способны идти, куда бы мы ни захотели? Или глаза и уши… голос и язык, разве не могут быть причиной гордости, особенно у певцов, артистов, учителей? Можно гордиться своим ростом, красотой лица, цветом волос. Действительно ли эти качества предмет гордости обладателей? Версия, что все это мы заработали, купили, где-то нашли, не подтверждается. С чего всё началось? Не в капусте же нас нашли! Для лечения гордости полезно напоминать себе, что всё начинается с двух махоньких клеток — отцовской и материнской. Собственно говоря, папа и мама не контролируют процесс их слияния, не направляют оплодотворённую клетку к плаценте, не приносят ей питание в определённые часы, не планируют развитие плода по неделям (когда должно сформироваться сердце, когда лёгкие, когда ручки, когда ножки, когда глазки). Всё это происходит независимо от сознания родителей, по естественным законам, заложенным в природу человека Творцом. Тем более сам ребёнок не управляет этими процессами. А время появления ребенка на свет, разве оно находится под контролем гордого сознания человека? По выходе из утробы включаются рефлексы, и врачи только следят за состоянием новорожденного, зная, что должно быть по норме. Впервые получив материнскую грудь, ребёнок сразу начинает сосать молоко. Кто его учил? Питаясь, он не «забывает» дышать, кто это контролирует? Мы привыкли принимать всё как должное и перестали видеть непреложное действие законов Создателя. Забыв о Творце, научились всё приписывать себе, сделались самосущными и всемогущими. Но вспомним, из чего и как началась наша жизнь, — всего из двух клеток, и при этом ничего не зависело от нас.
Премудрый Творец в момент зачатия наделил нас вечной, разумной, свободной душой по образу Своему, чтобы две соединившиеся клетки стали настоящим человеком. Чем же мы гордимся? Размышление о начале человеческой жизни погашает наше самодовольство.
Христианам дано еще одно спасительное средство в их духовной жизни — это исполнение заповедей Христовых. При нелицемерном рассмотрении того, как мы работаем Господу, увидим, что ни одной из заповедей не исполнили без примеси тщеславия и гордости, а некоторые из них мы не помним и не понимаем. Этим определяется качество нашей христианской жизни. Преподобный Симеон Новый Богослов в пятидесятом слове пишет: «…Прошу вас, возлюбленные мои во Христе братия, представляйте Богу самих себя всегда чистыми от всякого греха и неотступно пребывайте в хранении всех спасительных заповедей Его. Ибо тогда Сын Божий и Бог Слово, всепремудрый оный художник, взявши все эти заповеди как какое вещество (материал) из золота, серебра и драгоценных камней, соединит их все вместе и с ними уготовит нас в сосуды честные и благоприятные. Поэтому никак не подобает иные заповеди исполнять, а иные оставлять неисполненными или, исполнив все заповеди, являться пред Владыкою Христом презорливыми нерадивцами об одной какой-либо, чтоб Он, разгневавшись за эту одну, не бросил и тех всех вместе с нами и не приказал выгнать нас вон из своего чертога. Но если мы постраждем это, то после уже ничто не будет нам в пользу, и как много ни стучали бы мы в дверь, взывая: Господи, Господи, отверзи нам, Он скажет нам: отойдите от Меня (о страшное слово!) Я не признаю вас за верных, потому что вы не верили словам Моим и не соблюдали заповедей Моих; потому отойдите от Меня! Знаю, братие, что я, бедный, первый услышу такие слова как не соблюдший ни одной заповеди Бога моего; потом услышат их те, которые, как и я, суть непокоривые преслушники заповедей Божиих, те, которые несмысленно говорят: мне когда бы хоть не соблудить, а поклясться — ничего; мне когда бы хоть не впасть в прелюбодеяние, а украсть малую монету или кусок хлеба — какой грех. Далее те, которые говорят: блажен бы я был, когда хоть не впал бы в срамное и нечистое мужеложество, а брань, игры и песни — не грех. Равным образом и те, которые думают о себе, что они ангелы Божии, потому что чисты от плотских грехов, и, высокое о себе имея мнение, гордятся непомерно, будто совершенные, а между тем никакой заботы не имеют о добродетелях душевных и о страстях, небрегут и о всех прочих заповедях Христовых и не нудят себя исполнять их, но всякое дело, сколько-нибудь трудное, пропускают и от всяких лишений устраняются, хотя без этого нельзя бывает исполнить заповеди, и вообще ведут жизнь беспечную. Что пользы, братия мои, если кто воздерживается от блуда и от всякой другой плотской нечистоты, а между тем славолюбив и сребролюбив? Ибо блуд растлевает тело, а славолюбие и сребролюбие растлевают душу. И не только это, но, по слову Господа, слава человеческая и славолюбие делают нас даже неверными. Како можете вы, говорит Господь наш, веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете?
(Ин. 5, 44). Что пользы человеку, если он чист от мужеложества, но завидует и ненавидит брата своего? Ибо ненависть к брату делает убийцею того, кто её имеет. Ибо всяк, ненавидяй брата, человекоубийца есть (1 Ин. 3, 15), — говорит святой Апостол. И по священным канонам одна и та же епитимия положена как для мужеложника, так и для убийцы, и если не покаются, оба равно осуждены будут на вечное мучение. Какая также польза, если кто не пьянствует, но потом поносит брата своего, когда, как говорит святой Павел, в том или другом пороке виновные равно изгоняются из Царствия Небесного? Не
льстите себе,
говорит он, ни блудники… ни пияницы, ни досадители… Царства Божия не наследят (1 Кор. 6, 9–10). Скажи мне ещё: что пользы от поста, когда недостаёт кротости? И что пользы от кротости, когда она соединена с нарушением заповеди? Ибо как тот, кто ударяет обратно того, от кого получил удар, бесчестит Бога, Который сказал: аще кто тя ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5, 39); так и тот, кто, являя кротость, молча переносит, когда слышит хулу на Бога, грешит против Бога, потому что, действуя так, он является сообщником того, кто хулит Бога. Что также ты много надеешься на послушание, когда порабощён чревоугодию? Ибо невозможно, чтобы раб чрева был истинным рабом Божиим. Что хвалишься долгим стоянием за чтением Псалтири и других молитв, когда при этом ум твой блуждает туда и сюда и ты не понимаешь того, что читаешь? И особенно если ради такого читания Псалтири нерадишь о лежащем на тебе послушании или служении братиям, ибо, конечно, ты слышал, что говорит Божественное Писание: проклят всяк, творяй дело Божие с небрежением (Иер. 48, 10). Что много надеешься на телесные добродетели, в которых подвизаешься с трудом и злостраданием, когда нерадишь о душевном делании? Не слышишь ли, что говорит святой Павел: телесное обучение вмале есть полезно, а благочестие на всё полезно есть? (1 Тим. 4, 8). Или какую получит пользу тот, кто, исправляя оба делания — и телесное, и душевное, осуждает однако ж братий своих? Ибо Господь говорит: Имже судом судите, судят вам: и нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7, 2). И тот, опять, кто исправляет всё сказанное, не делает ничего запрещённого и братий своих не осуждает, но во время искушения, когда случится ему потерпеть неприятность, поношение и уничижение, не переносит того без смущения или когда смутится от того сердце его, не подавляет сего смущения и, хотя не выпустит слова неподобного, показывает, однако ж, внешним видом лица своего, что душа его подвиглась на гнев, или другим каким образом устрояет отмщение за себя, — как дерзнёт такой называть себя рабом и подражателем Христу, а не, напротив, врагом Его?»[4]
Значит нам, христианам, тем более гордиться нечем! Дела наши обличают нас в постоянном нарушении заповедей Христовых.
Одно из характерных проявлений гордости — это презрение к ближним. Оказывается, само по себе презрение, как свойство человеческого духа, присуще человеку изночально, от самого творения. Для чего оно было дано святому Адаму? В каких ситуациях он мог его применить? Чем отличалось это качество от сегодняшнего нашего презрения, искажённого грехом? Авва Исаия говорит: «Естественно духу нашему возвышенное ощущение презрения к врагам — демонам, но это ощущение извратилось: мы преклонили выю пред демонами, а превозносимся один над другим, уязвляем друг друга, каждый признавая себя праведнее ближнего. Гордостью нашей мы соделоваем Бога врагом нашим» (6, 173–174). Итак, вместо того чтобы святым презрением отвергать демонов, мы преклонились пред ними, продались в добровольное рабство. Раб же исполняет всё, что требует от него господин. И теперь бесы требуют от нас естественное, заложенное Творцом в человека свойство презрения употреблять против ближних, придавая ему качество греха. Походит на то, как вооружённый человек направляет оружие, данное ему для защиты, против самого себя; согрешая презрением ближних, мы жалим себя ядом смерти (см.: 1 Кор. 15, 56). Это свойство первые люди должны были использовать против диавола, предлагавшего им нарушить Божию заповедь, но по свободе своей человек послушал диавола и этим выразил презрение Богу. Мы, потомки Адама, продолжаем отвергать Создателя, нарушая Его заповеди. Нарушением заповедей Христовых, касающихся отношения к ближним, мы выражаем своё презрение к ближним, по слову святителя Игнатия: «Прекрасное, возвышенное природное свойство презрения ко греху превратилось в падшем естестве в презрение к ближним, в порочные самомнение, самолюбие и гордость» (4, 390). Вместо презрения к греху теперь любовь к греху, а вместо любви к ближним — презрение ближних. Так диавол всё извращает. Странно, но мы привыкаем жить в «перевёрнутом» состоянии, и оно нам кажется нормальным, а переход в действительно нормальное (христианское) состояние представляется нам противоестественным и невозможным. Некоторые с возмущением говорят: «Вы что, хотите у нас все радости жизни отобрать?» Страшно, если грех стал радостью и смыслом жизни человека! Что ответим Богу на Суде?
Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Наказание гордому — его падение, досадитель — бес; а признаком оставления его от Бога есть умоисступление. В первых двух случаях люди нередко людьми же были исцеляемы; но последнее от людей неисцельно»; «Кто пленён гордостью, тому нужна помощь Самого Бога; ибо суетно для такого спасение человеческое»[5]. Особая опасность страсти гордости, по словам преподобного, заключается в том, что если для обнаружения и исправления других страстей человеку могут помочь окружающие люди, имеющие опыт борьбы со страстями, то страдающему гордостью другой человек помочь не может. Нетрудно догадаться почему? Гордый не хочет никого слушать! Он считает, что всё знает, всё понимает и ему не нужна никакая помощь. Он думает про себя: «Вы ошибаетесь! Вы неправы! Я сам читал там-то. У меня есть вот такое убеждение… Что мне ваши слова, я останусь при своём мнении». Как переубедить человека, который полностью доверяет только себе? Он не сомневается в своей правоте и отвергает всякие доказательства и даже Священное Писание. По слову премудрого царя Соломона, гордеца и обличать опасно: Не обличай кощунника, чтобы он не возненавидел тебя (Притч. 9, 8).
Как же поступает Господь с таким человеком? «Бог, желая вразумить гордого, чтобы он оставил диавольское своё нечестие, оставляет его впасть в грех, дабы он обратился к Богу, покаялся и получил прощение. Если же он и после сего не хочет покаяться, то Бог попускает на него беса уязвлять и искушать его более, вразумляя его сим, что он наказывается за грехи свои и чтобы он оставил свою гордыню, дабы бес не мучил его и не обладал вечно. Поэтому некоторые вследствие многих и великих искушений бесовских, которым подвергались, приходили в себя и исправлялись. Но если нечестивый гордец упорствует в своей гордыне, Господь прогневляется на великое его безумие и непокорность, оставляет его, — он теряет ум и рассудок и не знает, что с ним делается; и тогда уже ни людей не стыдится, ни Бога не боится и открыто и без стыда исполняет злые пожелания. Это зло человек уже не может исцелить, а только один Господь» [6].
Бог вводит гордого в сложные жизненные обстоятельства, попускает такие искушения, в которых человек не знает, что делать, как с ними справиться, не может найти выход. Поневоле гордец начинает думать: «Кажется, у меня нет сил, чтобы справиться с бедой, и те люди, на которых я надеялся, мне не могут помочь». Подступает отчаяние, и что остаётся делать? Только последнее: взывать к Богу, о Котором он когда-то слышал: «Господи, помоги мне! Теперь я готов признать своё бессилие и ничтожество, понимаю, что ошибался, вижу своё заблуждение, готов признать неправоту, только не оставь меня в погибели». Если гордость была отвержением Бога, то теперь признанием Его она надламывается. Это и есть начало исправления гордости. Значит, для того, чтобы мы признали своё окаянство, для того, чтоб смогли возопить к Богу, нам требуется тяжкая неприятность. Только тогда гордый начнет исправление, в критической ситуации может открыться способность ума видеть свою болезнь и ничтожество. Но некоторые гордецы, попав в сложные ситуации, не просят Господа о помиловании и не идут к вере, а оканчивают жизнь страшным образом — самоубийством. Недаром самоубийство считается самым тяжким проявлением гордости — это окончательное, полное и безвозвратное отвержение Бога. Искушение, попускаемое Богом для исправления гордости, человек не принимает, не использует возможность для сокрушения духа и решается лучше уйти из жизни произвольно, чем смириться, — и попадает на дно ада.
Вот какие характеристики гордому даёт святитель Игнатий: «Ложны взгляды и ос-нования человеческой гордыни, человеческого самомнения. Гордый смотрит на себя как на самобытное существо, а не как на создание Божие; земная жизнь представляется ему бесконечною, смерть и вечность — несуществующими. Промысла Божия нет для него: он признаёт правителем мира разум человеческий. Все помышления его пресмыкаются по земле; жизнь его принесена всецело в жертву земле, на которой хотелось бы ему учредить непрестанное наслаждение грехом» (4, 171).
Для пояснения этих слов посмотрим на поведение Пилата во время суда над Иису- сом (Мф. 27, 11–14): Иисус же стал пред правителем. И спросил Его правитель: Ты Царь Иудейский? Иисус сказал ему: ты говоришь. И когда обвиняли его первосвященники и старейшины, Он ничего не отвечал. Тогда говорит ему Пилат: не слышишь, сколько свидетельствуют против Тебя? И не отвечал ему ни на одно слово, так что правитель весьма дивился.
Святое молчание Иисуса, Его Божественное смирение задевает Пилата. Господь молчит потому, что все обвинения ложны и недостаточны для вынесения смертного приговора, но пришёл Он на землю для того, чтобы искупить мир от греха; окончательная цель Его земного пребывания — жертва за грехи всех людей и примирение рода человеческого с Отцом Небесным. Пилат же воспринимает молчание по-своему: оно задевает самолюбие правителя. По его мнению, Иисус должен умолять о пощаде, просить о милости или хотя бы оправдываться перед судьёй. Вот мнение гордеца, который не выдерживает истинного смирения: И опять вошёл в преторию и сказал Иисусу: откуда Ты? Но Иисус не дал ему ответа. Пилат говорит Ему: мне ли не отвечаешь? Не знаешь ли, что я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя? (Ин. 19, 9–10). Пилат думает о себе как о полновластном правителе, которому дозволено всё: распять или отпустить, казнить или помиловать. Для него не существует Божиего Промысла, он не собирается отчитываться ни перед кем: ни в этой жизни, ни в будущей. И когда Иисус говорит: Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине (Ин. 18, 37), звучит следующий ответ: Пилат сказал Ему: что есть истина? (Ин. 18, 38). Ответ этот надо понимать так: «Вот что я скажу или подумаю, то и есть истина. Любое другое мнение есть ложь. Всякий, кто не согласен со мной, будет наказан». Такова гордость! Она провозглашает себя самоистиной, отвергая действительную Истину — Бога.
Однако гордый Пилат, утверждая, что его мнение истинное, под давлением толпы легко изменяет собственную точку зрения; так гордость переходит в человекоугодие. Вот что происходит с Пилатом: ибо знал, что предали Его из зависти (Мф. 27, 18). С этого времени Пилат искал отпустить Его (Ин. 19, 12). Жена правителя, испытав во сне какое-то глубокое потрясение, просила мужа не причинять никакого зла Иисусу: Между тем как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него
(Мф. 27, 19). Казалось бы, казнить нельзя! И никакого другого решения не должно быть! Ведь Пилат — наместник римского кесаря и поставлен для того, чтобы вершить римское правосудие, которое считалось самым совершенным в мире. Но толпа иудеев вопит: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царём, противник кесарю… нет у нас царя, кроме кесаря (Ин. 19, 12, 15); они ещё сильнее кричали: да будет распят (Мф. 27, 23). Тогда Пилат, считавший себя самоистиной, меняет свое мнение. Правитель, поставленный для исполнения законов, — нарушает закон. Он объявляет себя невиновным в казни Иисуса: Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы. Тогда отпустил им Варавву, а Иисуса, бив, предал на распятие (Мф. 27, 24, 26). Для гордого легко нарушить закон и оправдать себя легко: он умыл руки на виду у всех и решил, что вина за содеянное пала на других.
Есть ли в поступке Пилата смирение? Иудеи требовали убить Сына Божия, значит, требовали греха богоубийства. Разве можно смириться перед грехом? Разве можно слушать сатану? Разве угождение злу может быть добродетелью? Истинное смирение смиряется перед волей Божией, как Иисус смирился перед волей Отца. Поэтому мы должны подчиняться ближним во всём, что не противоречит заповедям Божиим. Если же ближние, даже родители или любые начальники, требуют греха, то им нельзя подчиняться. Тот, кто смиряется на грех, тот человекоугодничает, и это уже не добродетель, а страсть гордости, которая боится отказать старшим, сильным, влиятельным, чтобы не получить неприятности. Итак, одно из труднопонятных проявлений гордости — страх, поэтому Господь предупреждает: И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. 10, 28), то есть имейте страх Божий, запрещающий человеку нарушать заповеди Христовы и открывающий путь другим добродетелям.
Во времена гонений мучители, с помощью пыток и казней, старались добиться от христиан отречения от веры. Имеющие в душе страсть гордости впадали в страх и отрекались, а имеющие смирение мужественно терпели пытки и принимали смерть, смиряясь перед Божией волей, а не перед палачами. И в Деяниях святых апостолов нам сказано: должно повиноваться больше Богу, нежели человекам (Деян. 5, 29), и в другой раз: судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога? Мы не можем не говорить того, что видели и слышали (Деян. 4, 19–20). Святитель Василий Великий говорит: «Не следует препятствовать тому, кто исполняет волю Божию, делает ли он это по заповеди Божией или с целью, согласной с заповедию Божией. Также не следует исполняющему заповедь слушаться препятствующих ему, даже если они настоящие друзья Божьи, но следует оставаться при своём решении». И снова: «Не должно следовать преданиям человеческим, когда нарушается заповедь Божия». И ещё: «Не должно предпочитать свою волю воле Господней, но во всяком деле следует искать и творить волю Божию»[7]. И святитель Иоанн Златоуст продолжает: «Следует мужественно стоять против всего, что препятствует нашему доброму побуждению. Послушай, что говорит Христос: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф. 10, 37). Итак, когда мы совершаем некое угодное Богу дело, всякий препятствующий нам в нём да будет для нас врагом и противником, даже если это отец, или мать, или кто угодно другой»[8]. Святитель Игнатий Богоносец пишет: «Всякий, говорящий тебе нечто вопреки тому, что повелел Бог, даже если он достоин доверия, даже если постится, даже если знамения творит, даже если пророчествует, да будет в твоих глазах волком в овечьей шкуре, губящим овец»[9]. А святитель Мелетий исповедник говорит: «Не нужно слушаться монахов, да и пресвитеров не стоит, когда их речи — беззаконны, когда советы их — во зло. И что я говорю — пресвитеров, монахов! Самим епископам не уступайте, коль неполезное душе они творить и говорить и думать вдруг убеждать коварно станут»[10].
Таково должно быть истинное смирение, побеждающее гордость!
Вернёмся к словам святителя Игнатия о гордеце: «Все помышления его пресмыкаются по земле; жизнь его принесена всецело в жертву земле, на которой хотелось бы ему учредить непрестанное наслаждение грехом». Он не думает о небесном, он не думает о своей вечной участи. Его интересует «здесь и сейчас», все удовольствия мира, и главное — навсегда. Вот чем занят гордец: всю жизнь свою он посвятил земле, внутренность земли (ад) и будет его вечным пристанищем. Поскольку гордость — это не только вершина всех страстей, но одновременно и начало всех страстей, то когда человек живёт в гордости, он страдает и другими страстями, удовлетворение которых становится смыслом его жизни. Враг-диавол хитрым образом даёт человеку при блуждании в страсти приятное ощущение и постепенно вводит в зависимость. В последующем человек уже не может жить без страстей, становится их рабом и другом сатане. Человек и сатана вместе делают общее дело — грех, наслаждение которым желают продлить до бесконечности.
Итак, гордость жаждет учредить на земле непрестанное наслаждение грехом. Она не хочет помнить о конце жизни, признавать Бога, Суда Божия, вечных мук ада. Ей удобнее всё это отрицать, чтобы без оглядки продолжать грешить. Но сама смерть, неминуемо постигающая человека, обрывает цепь непрестанных грехов. Гордый поражается тем, о чём думать не хотел и во что не верил. Смерть в данном случае для него благо, потому что она прерывает процесс непрестанного развития страстей и размножения грехов, которые довели бы человека до дна ада. По учению Церкви, участь таких людей может быть облегчена молитвами и милостынями сродников, особенно же, если близкие будут безропотно терпеть незаслуженные скорби — обиды, оскорбления, клевету (5, гл. 37).
После Искупительной Жертвы Своей, в крещении, Господь восстанавливает в душах наших способность к Вечной жизни, но тела при этом сохраняют склонность к болезням, старению и смерти, которые остаются как средство против безумной гордости, подтверждающее бессилие и ничтожество человека. Ничего гордец не может сделать против этого палача (смерти), который безжалостно заканчивает его земное странствование, посвящённое греху, — такое вынужденное, последнее смирение. Жаль, что и в предсмертную минуту гордый, бывает, срывает с себя крест, тем самым выражая своё окончательное отречение от Христа. Но от смерти всё равно никто не уходит! Она обличает и одновременно побеждает человеческую гордость.
Гордый не может разглядеть падение в человеческой природе, то есть то, что грех стал нашей второй природой, что мы растлились и помрачились, — этого гордость в себе не замечает. Гордость видит в себе только достоинства, достижения, совершенства, изящество. Недаром современный мир так активно проповедует грехи, признавая их за добродетели, оценивая их как естественное человеческое состояние. Недуги душевные гордость считает настоящим здоровьем, положительными качествами характера, необходимыми современному человеку для достижения земных благ и славы.
Рассмотрим некоторые из этих недугов. Мир признает за добро, когда человек умеет и любит рисковать. Говорят: «Молодец, рисковый парень! Рискнул, но добился своего!» Азарт и риск являются явным проявлением гордости, страстного состояния человека, и мир признаёт это нормой. В обществе сложилось такое мнение, что тот, кто нерешителен, не умеет рисковать, не азартен, тот никогда не выигрывает. А что за жизнь тогда? Не жизнь, а тоска смертная. Чтобы победить действие тоски, люди изобретают различные способы увеличения адреналина в крови, опасные для жизни.
За правильный образ жизни признаётся чрезмерная весёлость, беззаботность, безалаберность, желание развлекаться. Откуда такой взгляд на жизнь? От неправильной любви к себе! Человек не ограничивает себя ни в чём, даже греховном, цель жизни гордого — непрестанное наслаждение грехом.
Обществом признаётся за добро и дерзость, а она также является проявлением человеческой гордости. Это качество в современном мире необходимо, чтобы «пробить» себе дорогу в жизни, добиться своих желаний. А про дерзость, то есть наглость, как у нас говорят? Наглость — второе счастье! Потому что если ты не будешь дерзким, то никаких жизненных высот не достигнешь. Когда заповедей для человека не существует, то и порядочность, и элементарные требования нравственности отступают. Если вдруг уличили в проступке и грозит наказание, то в целях самозащиты используют ложь, перекладывают вину на других, многократно преувеличивают факты; лучшим средством защиты (по мирским понятиям) является нападение.
Способность ухватить, выкрутиться и пролезть, обмануть и обойти законы — называется предприимчивостью и деловитостью. Такие люди быстро «делают» карьеру, занимают «устойчивое» положение в обществе, добиваются человеческой славы и уважения. Этим качествам в современном мире обучают на специальных курсах. Например, есть курсы стервозности, чтобы человек умел добиваться своего и постоять за себя. Вот в чём сокрыто счастье гордого! Мир, который своей жизнью отрёкся от Христа, ненавидит Христа, устанавливает собственные заповеди и не думает о смерти. Для оправдания себя миру пришлось зло называть добром, а добро именовать злом.
Зачем для человека, живущего по законам мира, которым правит сатана, — Искупитель? Такой человек обязательно будет прямо или косвенно отвергать Христа. Внешне он признаёт Церковь, священство, бывает в храме, ставит свечи, жертвует на строительство, подаёт поминальные записки, освящает квартиру и машину, носит крест, трудится на приходских работах, но не меняет свою жизнь, внутренне желая жить как раньше. Он доволен своим духовным состоянием и может побеседовать со священником об экономике, политике, строительстве и прочем, но только не о грехах. В личную жизнь он никого не пустит, тем более не откроет своего внутреннего состояния. Он считает себя «здоровым», для чего ему врач? Вокруг него много «больных», и их-то он видит; скорбит о безнравственности общества, о росте криминала, преступности, коррупции и разных бедах, только не о своей духовной погибели. Гордый не считает себя падшим грешником. По сравнению с другими он хороший человек. Своего рабства сатане не видит, потому и Спаситель ему не нужен. От чего спасать? От вечной смерти? А он и о Суде Божием не задумывается. Если такой Суд и будет, то его-то обязательно Господь определит в Рай. Если бы человек думал иначе, то поинтересовался бы, по каким законам свершится над ним Суд, и постарался выучить бы эти законы и не нарушать их, а вину, допущенную в период неведения, загладить покаянием и смиренным сознанием собственной греховности, иначе грозит ад.
Если гордый прочитает Евангелие, то исполнение заповедей ему покажется невозможным и безумным делом. Евангелие для него — нравственное писание для тех, кто жил давным-давно, а в наши времена так жить невозможно. Гордый уверен, что заповеди всё равно никто не исполняет. Если он, придя в храм, посмотрит на верующих людей и не найдёт образца христианской жизни, то скажет: «Вы такие же, как я, никакой разницы. Вы только говорить мастера, а делать-то ничего не можете». Он не считает себя грешником, покаяния для него нет. Он придерживается своих понятий о Православии, имеет свою собственную веру, разрешающую жить так, как хочется. Гордец допускает, что есть Бог, Который, может быть, сотворил мир и человека, но, по его мнению, Бог должен судить людей не по Своим заповедям, а по заповедям гордеца. Он искренне верит, что все «хорошие» люди обязательно попадут в рай, без всяких испытаний, а ад предназначен для отъявленных маньяков, убийц, грабителей, террористов, насильников и прочих страшных преступников. А мы-то все приличные, образованные, культурные, нравственно воспитанные люди, нам за что в ад? Таким образом, для гордого или не существует ада, или он предназначен для других. Не про таких ли говорит Христос: на суд пришёл Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы (Ин. 9, 39). Кто такие «видящие» и почему они «стали слепы»? Гордец знает всё сам, его учить нельзя. Он о Боге, о спасении имеет собственное представление, которое считает истинным, поэтому действительное учение Церкви о спасении отвергает и становится как бы слепым по отношению к Истине, не хочет ни знать, ни видеть её. Спаситель ему не нужен, он ведь сам «видящий», вот это самомнение и есть слепота ума, отвергающая Бога: если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха; но как вы говорите, что видите, то грех остаётся на вас (Ин. 9, 41). А кто такие невидящие, которые станут видеть? Это те, которые не видят своих достоинств, преимуществ, нищие духом, смиренные. Они не доверяют своему разуму и выстраивают свою жизнь по Евангелию и творениям отцов Церкви, где научаются пути спасения, пути к Богу. «Невидящие» нуждаются в Спасителе, понимая своё состояние погибели, ничтожества и окаянства.
Гордый не умеет просить о помощи, ему не позволяет гордость. Он боится, что ему грубо ответят или просто промолчат, обидят, посмеются над ним, поэтому пытается решить все сам. Иногда наберет себе столько дел, забот, занятий, что, не справляясь, начинает раздражаться и обвинять окружающих: «Вы мне не помогаете! Что вы за люди такие безжалостные! Я завален работой с ног до головы. Вам ничего не надо! Один я на себе всё должен нести? Брошу всё, тогда увидите! Никакой от вас благодарности!»
Гордец живёт по мудрости мира. Он практичен, опытен, сведущ в разных делах и науках, расчётлив; всё у него должно быть в порядке, умно, аккуратно, по полочкам разложено, своевременно, по плану. Он так любит планировать, что может что-нибудь приготовить на свадьбу внучке, до которой еще 20 лет, а внучка родилась неделю тому назад. Ему хочется «поделиться» собственным жизненным опытом, перед ним стоит сложная задача — научить окружающих жить правильно: «А вот тут вы неправы. По опыту надо поступить так. Если вы так сделали, то для надёжности ещё так сделайте. А вы, когда пошли туда, вы там всё предусмотрели? А туда вы собираетесь положить — не потеряете ли?» Такой человек готов дать совет по любой проблеме, и если его не послушали — огорчается. Своей практичностью, к горькому сожалению, он превозносится над людьми и имеет высокое мнение о себе самом. Опытность, практичность, рассудительность — действительно полезные качества, но при соединении их с самомнением и превозношением становятся опасными для человека и труднопереносимыми для окружающих. В искажённом виде они превращаются в нудность, назойливость, спорливость, требовательность, навязчивость, деспотизм. Апостол говорит: Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил (1 Пет. 4, 10), тогда и дар обернётся во спасение. Но если дар отравлен страстью, то обращается он в погибель.
Опытный охотно раздаёт всем советы, но сам их терпеть не может. На людей, которые советуют ему, он раздражается и начинает с ними спорить, доказывая свою точку зрения, и долго не может успокоиться. Когда такой не может перенести советов ближних, он говорит: «Отвяжитесь от меня, отстаньте, я не могу вас больше слушать и не хочу! Вы говорите не то!» Или грубо «осаживает»: «Не надо лезть не в своё дело!» Неспособность внимательно относиться к мнению ближнего, уверенность в своей правоте может завести гордого в тупик. Он не видит в словах окружающих Божия Промысла, а ведь нередко Господь использует людей как инструменты для нашего вразумления. Значит, полностью отвергая чужие советы, мы, возможно, нечаянно отвергнем спасительную Божию волю и исполним свою волю, навязанную бесами, гибельную.
Гордому свойственны памятозлобие и мстительность. Гордому человеку трудно забыть обиду. Обида помнится долго. Проходит 10, 20, 30, 40 лет, а обида, нанесённая в детстве, не забывается. Даже перед смертью люди не могут простить врагов. Спрашиваешь у человека, который при смерти: «Вы всем всё простили?» Человек задумывается и отвечает: «Ну, как я ему могу простить, он меня так обидел. Нет! Всех кого угодно прощу, а вот его никогда не прощу!» С чем человек уходит в загробный мир? С непобеждённой гордостью, которая неспособна прощать даже то, что случилось несколько десятков лет тому назад. Обида кажется свежей, явной потому, что ум воспроизводит всё в деталях и красках, сердце разжигается реальными чувствами, идёт мысленный спор с обидчиками и перебираются варианты «справедливого» возмездия. В действительности же чело-век приготовил себе заслуженное вечное возмездие, по закону: прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших
(Мк. 11, 25–26). Что ждёт такого человека на Суде со всеми его грехами? Ведь он не простил, значит, и ему ничего не будет прощено. Жаль, а ведь только одно советует нам Спаситель — простить!
Человек гордый старается отомстить за нанесённую обиду. Он ищет способ, как это сделать. В уме обсуждает возможные варианты, разыгрывает целые сцены как действительные происшествия. Простой гордец мстит сразу: или грубостью ответит, или ударит, или какую-то пакость сделает, но сразу. Но есть особенные гордецы, которые затаивают обиду, дают ей созреть и мстят, когда больнее для врага: когда он ослаблен, находится в трудной ситуации, не имеет способа защиты или его уже кто-нибудь обидел. Вот тут он неприятеля «сотрет в порошок» и, довольный, скажет: «Всё, теперь моё сердце спокойно. Рассчитался. У меня больше обиды нет». Правда ли простил? Действительно ли примирился? Конечно нет! Просто гордость получила удовлетворение от совершённой мести и ненависть превратилась в злорадование. На сердце осталось то, что и было, — гордость, только в другой форме. Такой человек, если кто-то ему напомнит об обидчике, вновь вспоминает всё, кипит, злится, но успокаивает себя тем, что отомстил врагу, отыгрался на нём. Но сердце-то гневом загорелось, и это явный признак того, что местью своей он не устранил греха, не примирился с обидчиком. Без Божией помощи невозможно прощать, а чтобы эту помощь иметь, нужны вера и покаяние, от которых рождается страх Божий, помогающий человеку побеждать грехи, в том числе и грех обиды. Для этого Господь нас предупреждает: Не мстите за себя, возлюбленные, но дайте место гневу Божию (Рим. 12, 19). Если обидчик заслуживает возмездия за грех, то получит его от Судии Праведного, и в какой мере — решит Сам Судия, нам же мстить за себя нельзя!
Следующий признак гордости — колкое насмешничество, подавление ближних, издевательство над кроткими. Гордый не боится так поступать, потому что видит безответность кроткого, тот не отреагирует злом на зло. Против сильного гордый будет идти? Нет! Та же гордость не даст ему это сделать — страшно получить ответное зло. А слабого бояться нечего, хочется его подавить, растоптать, унизить, ущемить, уколоть. Гордость легко находит жертвы и испытывает удовольствие, когда владеет ими.
Гордость умеет презирать ближних. Как это иногда происходит, видно из следующего примера. Одна прихожанка спрашивает: «А как мне относиться к людям, которые меня оскорбляют и обижают? Я знаю по заповеди, что злиться нельзя, поэтому если нанесёт мне человек обиду или оскорбление, то я думаю о нём: кто ты такой, ещё связываться с тобой буду, ты не стоишь моего внимания. В ответ только махну рукой, как на муху, и пойду дальше. Правильно я делаю? Ведь я не злюсь, не спорю, не кричу. Это по-христиански?» В понимании этой женщины грехом являются только грубые видимые проявления гнева, родившегося от ущемлённого самолюбия, задетой гордости, а более тонкие проявления в виде презрения к ближнему — будто бы и не грех. А как же тогда заповеди: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас (Мф. 5, 44)? Сатане любые грехи приятны. Для нашей погибели любая форма греха выгодна. Если учитывать только внешнее поведение этой прихожанки, то смотрите — она терпелива, воспитана, прилично себя ведет, не отреагировала на грубость, ничего не сказала, не распалилась. А что было внутри? Бог смотрит в сердце человека: Сын мой! отдай сердце твое мне (Притч. 23, 26). А сердце-то наполнено грехом презрения, отдано диаволу. К счастью, у нее есть хорошее качество — не доверять себе, перепроверять свои понятия, отдавать на суд свои дела, то есть постоянно испытывать свою веру. Такой человек при правильном руководстве может исправиться, лишь бы имел доброго советчика в делах спасения.
Гордый обязательно завистлив, и когда у другого человека счастье, удача, успех, ему плохо и горько. Он не способен радоваться успеху ближних. От зависти рождается огорчение, раздражение, гнев, ненависть, которая есть человекоубийство (см.: 1 Ин. 3, 15). От зависти, как от семени, рождается страшный плод — убийство. Доказательство видим на первых страницах Библии (см.: Быт. 4, 3–8): Спустя несколько времени, Каин принёс от плодов земли дар Господу. И Авель также принёс от первородных стада своего и от тука их. И призрел Господь на Авеля и на дар его; а на Каина и на дар его не призрел. Каин сильно огорчился, и поникло лице его. И сказал Господь Каину: почему ты огорчился? И отчего поникло лице твое? Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит; он влечёт тебя к себе, но ты господствуй над ним. И сказал Каин Авелю, брату своему. И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его.
Итак, у Каина родилась зависть от того, что Бог его жертву не принял, а жертву брата Авеля — принял. От зависти Каин сильно огорчился, да так сильно, что поникло лице его. Почему так поступил Бог? Не может же Он быть несправедлив! В чём причина? Точнее, в ком? Рассмотрим внимательно текст Писания: Каин принёс от плодов земли дар, а Авель… принёс от первородных стада своего и от тука их. Оказывается, есть разница в качестве принесённого дара. Дар Каина и его сердечное устроение не соответствовали величию Того, Кому приносились плоды; как видно, они были не первые и не лучшие — этим выражалось непочитание Бога и почитание себя более, чем Бога, ведь первое и лучшее употребил сам. А как поступил Авель? Он принёс в дар Богу (а не сам употребил) первородных
и самых лучших, что означают слова от тука их. Таким образом, Бог поступил справедливо: принял жертву Авеля, а Каинову — отверг. Не виноват и Авель. Он как раз поступил благочестиво. Значит, зависть и гнев Каина исходили из его ущемлённого самолюбия, которое не только себя любит больше, чем Творца и ближних, но и ненавидит тех, кто имеет хоть в чём-то предпочтение и преимущество. Что помешало Каину принести в дар Богу первые и лучшие плоды, с благоговением перед Всевышним? Только неправильная любовь к себе, которая своё «я» ставит выше всех и выше Самого Бога. При этом гордость не может увидеть и понять свою вину и не может исправиться. Для устранения кажущейся несправедливости гордость употребляет гнев вплоть до ненависти и убийства. Главное для гордости — восстановить нарушенную, по собственному мнению, справедливость. Она не может заглянуть в себя и, увидев грех, покаяться. Гордость слепа, и покаяние ей не свойственно. Для покаяния надо видеть свои ошибки, а она судит обо всём «со своей колокольни» и вступает в спор с Господом, считая Его несправедливым, Промысл Его неверным, дела Его ошибочными. Вот до чего может довести зависть, не исторгнутая из сердца как сорняк сразу при его появлении.
Господь предупредил Каина о возможной беде: Если не делаешь доброго, то, значит, делаешь злое (не радуешься вместе с братом о принятой его жертве, а завидуешь и злишься), поэтому у твоих дверей грех лежит (если не остановишь зависть и злобу, то они доведут тебя до худшего). И ещё Господь сказал: Грех… влечёт тебя к себе, то есть если не одумаешься скоро, то грех поглотит, и ты не сможешь противиться ему. Господь научил, что нужно делать: … но ты господствуй над ним, то есть действие греха внутри сердца надо подавлять, иначе оно превратится в само дело.
Научимся из библейского сюжета тому, как опасна зависть, и постараемся замечать это чувство сразу при возникновении его в сердце и немедленно уничтожать, пока не переросло в ненависть. А завидуем мы «на каждом шагу»! Завидуем чужой машине, ботинкам, костюмам, квартирам, телефонам, успехам, достатку, причёске, росту, должности, зарплате, детям, похвале, вниманию, да чему угодно… Всё то, к чему бес в эту минуту привлёк наше внимание, ко всякой, даже ничтожной, мелочи, может сработать чувство зависти. Если зависть немедленно не погасить раскаянием, то страсть получит питание и возрастет еще сильнее. Так сатана искушает наше сердце всю жизнь, а мы и не замечаем, считаем это малозначительным явлением. Но Бог смотрит в сердце человека, и если оно не очистится от действия страстей, то Дух Святой там не поселится: ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою?
(2 Кор. 6, 14).
Гордый не умеет подчиняться властям, старшим, начальникам, он обычно враждует против вышестоящих. С таким человеком очень тяжело справляться руководителям. Что ни попросят выполнить, он сделает по-своему. Он всегда найдёт десять причин, чтобы уклониться от приказа, и ответит начальнику: «Этого нет, того нет. А почему я? Вот дайте мне то-то, тогда сделаю». В советское время такое случалось повсеместно, потому что не хватало трудовых ресурсов и вакансии были открыты. За нарушения увольняли, потом вновь принимали того же человека, и ходили горе-работники с места на место, вся трудовая книжка в штампах. Сейчас ситуация резко изменилась. В кризис упали объёмы производства, сократились рабочие места, и одну вакансию желают занять несколько десятков специалистов. Оказывается, и кризис может помочь в борьбе с гордостью: любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу (Рим. 8, 28).
Гордость не может уступить ближним и в делах малозначительных. Одна мама стояла в храме с маленьким ребёнком на руках. Она очень устала, когда старший сын (ему лет 10) подошел и попросил: «Дай подер-жу братика!» Мама ответила: «Зачем тебе? Не дам, ещё уронишь». А сын опять: «Дай подержу!» И начался спор, во время службы. Сын не отстал: «Ну дай хотя бы к Причастию понесу». Мама в ответ: «Нельзя тебе к Причастию нести, ты ещё маленький». Сын: «Тогда я к кресту поднесу брата». Мама и в этом отказала. Произошла настоящая ссора, из-за того, что мама не уступила. После службы она пожаловалась на упрямого сына, мешавшего ей молиться, уверенная, что вела себя правильно. Она рассказала, что дома доверяет старшему держать младшего и всё обходится благополучно, а вот в храме, сама не знает почему, — отказала. Старший сын обиделся, и мама была раздражена. Как же они причащались в таком состоянии? И у сына, и у мамы проявилась гордость: один дерзко и назойливо требовал, а другая упрямо отказывала и не могла уступить. Если бы сын обратился мягко и вежливо, то и мама бы не «упиралась». Она призналась, что не может переносить характер сына, потому что он очень похож на своего отца. После таких происшествий маме приходится пить успокоительные таблетки, а сын не разговаривает с ней и плачет от бессильной злобы.
Гордость противопоставляется гордости, в результате происходит конфликт. Кто выигрывает при этом? Только враг рода человеческого. В борьбе друг с другом оба человека проигрывают, согрешая. Затем сыну становится жалко маму, вынужденную пить таблетки, и он жалобным тоном говорит: «Мамочка, как я до такого довёл тебя?» Он не понимает, что с ним было, почему настырничал? Бесы одного разжигают на требование, а другого на несогласие.
Многие родители считают, что уступать капризам ребёнка нельзя, что он «на шею сядет», и перевоспитать будет сложнее, лучше сейчас подчинить…
Каких только оправданий себе не придумает гордость! Мы не понимаем, что злом зло не исправишь, такие методы воспитания только расширяют и углубляют пропасть между родителями и детьми. Уточним, что уступать в греховных требованиях нельзя, но в делах малозначительных и негреховных лучше уступить, проявив разумное смирение.
И с практической точки зрения уступить в малозначительном деле выгоднее, чем упрямством спровоцировать скандал. Лучше научиться погашать противоречие в начале — простой уступкой. В приведённой ситуации маме надо было отдать ребёнка старшему сыну и отдохнуть пару минут, потому что больше он вряд ли продержит брата, ему быстро надоест. Скорее всего, старшим сыном двигало желание добиться своего, но если бы скандала не вышло, то и силы зла не разжигали бы фальшивое «благочестие» в мальчике. Желание помочь маме быстро сойдет на нет, удовлетворившись результатом, и никакого скандала не произойдёт.
Остался невыясненным вопрос: почему мама так раздражается на сына, видя в нём тяжёлые черты характера отца? Отца уже нет в живых, он ушёл из жизни произвольно, совершив самоубийство. В семье были постоянные противоречия, супруги не умели терпеть, прощать, уступать и договариваться. Две гордости враждовали друг против друга. Наконец, муж не выдержал и выразил такой страшный протест, тем самым вынося себе окончательный приговор. И матери придётся терпеть сына, снисходить к нему, унаследовавшему характер отца. Такая епитимия законна, иначе чем загладить свои грехи, способствовавшие самоубийству мужа? Гордостью не победишь гордость, и если в общении с мужем не родилось смирение, то может быть, ради сына придётся научиться рассудительности и уступчивости, чтобы не потерять его. Как все премудро у Бога!
Встречаются ситуации более сложные и порой трагические. В один день к матери приходит сын, зависимый от наркотиков (мать знает об этом и очень страдает), и говорит: «Дай мне денег, я немедленно должен купить себе дозу, чтобы уколоться. Не могу больше терпеть. Меня ломает. Если не дашь, то пойду что-нибудь натворю, но всё равно достану». Из дома на быструю продажу нести уже нечего, всем друзьям должен, «продавцы» наркотик в долг не дают, а «ломает» серьёзно. Наркотик только вначале увлекает эйфорией, а того, кто попал в глубокую зависимость, — делает своим рабом, способным на все, лишь бы ослабить муку. Доведённая до отчаяния мать отдает сыну последние деньги со словами: «На, подавись! Как ты мне надоел! Смотреть больше на тебя не могу!» Падает на диван и рыдает. Любимый сын, потрясённый ее словами, преодолевает смущение, берёт деньги и уходит. Вечером раздается звонок: «Ваш сын умер от передозировки». Внимательно вдумаемся в слова матери, ведь это форма проклятия. Известно, что материнское проклятие сводит с лица земли. И нет больше любимого сына, которого воспитывала одна, в которого вложила все силы и здоровье.
Другая мать, тоже глубоко страдающая за сына-наркомана, отдавая деньги, говорит иначе: «Ограбь лучше меня, чем чужого человека. Я всё-таки твоя мать. Что посеяла, то и пожинаю. Что заслужила, то и имею». После ухода сына из дома она с покаянием плачет о своих грехах и просит с надеждой Бога не оставить Своей милостью ее сына, чтобы не был он предан бесам на вечные адские муки, чтобы продлил ему Господь жизнь для обретения веры и покаяния. Вот два противоположных с точки зрения цели примера уступки. Во втором — есть некоторая надежда.
С чего обыкновенно подобные истории начинаются? Наркотики приходят спустя годы. В первое время капризы и требовательность детей проявляются по отношению к конфеткам, орешкам, семечкам, сухарикам, жвачке, соку или какой-нибудь игрушке. Всё, что ребёнок видит в рекламе, в руках сверстников и взрослых, привлекает внимание, вызывает соблазн и влечение. Используя засеянные от родителей страсти, бесы разжигают в ребёнке требование получить желаемое. Поскольку ребёнок не может вести духовной борьбы с грехом, то легко становится инструментом в руках врага, раздражая родителей. Не понимая происходящего, родители в ответ на капризы ребёнка «включают» гордость и не хотят уступить. В результате — обиды, крики, наказания, слёзы. Постепенно бесы учат человека добиваться своего любой ценой. Неправильное поведение старших приводит к тому, что ребёнок, не получив желаемого, устраивает истерики, кричит взахлёб, падает на землю, бьется руками, ногами и даже головой об пол и об стены. Это случается не только дома, но и на людях, например, в магазине, что особенно тяжело переносить родителям. «На людях» подступает ложный стыд (из той же гордости), заставляющий применять силу против чада. Родители наказывают ребёнка уже с ненавистью, фактически, мстят, но вскоре сами не выдерживают этой ситуации и покупают требуемую вещь. Ребёнок получает своё, укрепляется в действенности такого метода в «борьбе против родителей». С годами это развивается и применяется для достижения страшных греховных целей (пример с наркотиками).
Ошибка родителей в том, что пример упрямства, гнева и истеричности показывают ребёнку они сами, создавая благоприятные условия для роста страсти. Хорошо, если родители, признавшие свои душевные дефекты, начинают бороться с ними и ребёнок не видит негативных примеров, будучи с терпением, кротостью и любовью вразумляем, может постепенно и поправиться. Если, например, в магазине чадо начинает что-нибудь выпрашивать из того, что стоит на полках, постарайтесь спокойно убедить его в обратном, отвлечь и успокоить. Если это не помогло и ребёнок продолжает настырничать, то лучше уступить. Это вовсе не означает, что взрослые «проиграли» ребёнку. Наоборот! «Выиграли» у бесов: и сами не согрешили, и ребёнка удержали от греха. Смирение побеждает гордость. Придя домой, в спокойном состоянии духа необходимо раскрыть ребёнку его ошибки, помочь раскаяться, призвать к исправлению и, главное, продолжать показывать правильные примеры. Надо помнить, что через детей Господь обличает родителей в гордости, призывает к исправлению, учит разумному, рассудительному смирению.
В некоторых людях гордость выражается явно, тогда заметить и определить её легче. Гордость внутренняя проявляется по-другому. Мир, не знающий Христа, называет её другими именами: слабость, нерешительность, трусливость, плаксивость, замкнутость, «забитость». Обладатели (точнее сказать, рабы) гордости внутренней испытывают сильные терзания, считают себя неполноценными, завидуют «нормальным», с явной формой гордости, страдают самоедством и сильной обидчивостью, требуют к себе повышенного внимания.
Такой человек может обидеться на любой пустяк — он «недотрога». При этом немедленно портится настроение, на лице появляется маска печали, глаза краснеют, губы дрожат, голова опущена вниз, появляются обильные потоки слёз, которые остановить ничем не удаётся. Слёзы могут перейти в рыдания сродни глубокому отчаянию, нередко слышны упрёки в адрес ближних: «Вы меня не любите. От вас доброго слова не услышишь. Вечно меня оскорбляете. Никогда меня не понимаете». Ближние чаще всего не понимают, как на такую мелочь можно обижаться, например, на шутку, неудачное слово, незначительную ошибку, смех… Такова внутренняя гордость — воспалённое самолюбие, привыкшее защищать себя не криком и кулаками, а слезами и истериками. Это оружие действует весьма сильно и применяется, чтобы обратить на себя внимание, заставить других смягчиться, добиться своего, отомстить обидчику, который может переживать и терзать себя за свою неловкость, прося прощения и обещая никогда больше так не делать. Слёзы в качестве оружия используют жёны против мужей, и это достаточно страшная пытка для мужчин, особенно в тех случаях, когда они проливаются несколько дней и сопровождаются упрямым молчанием. Тогда гордость становится неприступной железобетонной стеной мрачного серого цвета, холодной и сырой, не подступишься. Бывает, жёны применяют своё «оружие», чтобы добиться чего-нибудь от мужа, и нередко побеждают, потому что вынести такую «пытку» по силам не каждому.
Лучше не забывать какую-нибудь важную для гордеца дату, например, день его рождения, иначе обидишь на всю жизнь. Неполученный своевременно подарок будет причиной огорчения и слёз.
Внутренняя гордость всегда пуглива, всего боится, все окружающие для неё опасны, чуть ли не враги. Она страдает подозрительностью: как бы они чего не натворили, что-то не подсунули, не обманули. Всегдашний страх исходит от гордости, потому что гордый не верит в Промысл Божий, он или отрицает Бога совсем, или имеет мёртвую веру, от которой не может родиться надежда на благого и любящего Господа. Оказавшись один на один с трудными обстоятельствами жизни, сознавая собственное бессилие и слабость, он боится всего. На себя надеются те, кто имеют гордость явную, активную, а слабые знают, что всегда теряются и проигрывают, а веры, укрепляющей душу надеждой на всемогущего, всё знающего и всё видящего Бога, — не имеют. На что им надеяться? Остаётся только всего бояться!
Христианин, право верующий, во всех обстоятельствах жизни уповает на Бога. Он знает, что для Него одна кающаяся душа дороже целого мира. Бог никогда не спит и не отдыхает, ничего и никого не забывает, и так любит нас, что Сына Своего Единородного отдал за нас в жертву. И волос без воли Божией не упадёт с головы нашей (см.: Лк. 21, 18), а в мире ничего не случается без ведома Бога, даже птицы не погибают без воли Отца Небесного, тем более человек (см.: Мф. 10, 29). Христианин думает так: «Я заранее готов ко всем скорбям и искушениям, которые случатся со мной в жизни. Я всего этого достоин; и то, что сейчас со мной случилось, что в прошлом и что в будущем неприятного мне приготовил Бог для моего исправления и спасения, всё принимаю. Бог никогда не даст злу сделать то, что мне не на пользу. Значит, во всем, предстоящем мне, даже самом скорбном, предусмотрена польза. Поэтому я заранее должен согласиться и смириться с этим и все принять. За все благодарю Тебя, Господи!»
Гордость умеет прятаться и проявляться в виде страха, но вскоре выходит наружу, чтобы властвовать, подчинять и подавлять. Страх проявляется при встрече с более сильным человеком, при обстоятельствах опасных и неожиданных; властность — в отношении слабых (подчинённых), а смелость — в обстоятельствах удобных и простых. Страх перед грозным начальником, который может наказать или выгнать, внешне похож на смирение, а в действительности это человекоугодие. Например, суровый директор проводит оперативку, на которой «разносит» начальников цехов и отделов за плохую работу. Все молчат, краснеют, опускают головы, потеют, заикаются, когда нужно отвечать. Директор кричит, угрожает, требует назвать сроки исправления ошибок, стучит кулаком по столу, кидает бумаги. Бывает, озабоченная секретарша вносит стакан воды и таблетку (это пример из реальной жизни). Наконец все расходятся по своим местам и… делают то же, только в отношении своих подчинённых. Какая метаморфоза! «Уколотая» гордость, ущемлённое самолюбие должны «реанимироваться» с помощью превозношения и подавления других — тех, кто слабее.
А может ли гордость развиваться от того рода дел, которыми мы заняты, например, от выбранной профессии? Одна женщина, изучив подробно страсть гордости, смогла признать, что имела эту болезнь души с детства, и вспомнила конкретные примеры грехов того периода. Она спросила: «А почему мне с детства хотелось быть учителем?» Действительно, что за странное желание, когда в семье нет ни одного педагога? В её случае враг выбрал удобный способ естественного развития гордости с помощью профессии, неожиданное стремление к которой он разжигал в сердце человека с детства. Профессия сама по себе не виновата. Но когда человек заражён гордостью с детских лет и не осознаёт её в себе, профессия учителя может способствовать укреплению страсти. Вот как это происходит. К педагогу в класс приходят на каждый урок 25–30 детей. Таких уроков в неделю бывает тридцать и более, и продолжаются они годами. А какая власть у педагога! На каждом уроке он учит, назидает, спрашивает и оценивает, поправляет и указывает на недостатки. Он делает замечания и обличает нерадивых, ставит оценки и делает записи в дневнике, угрожает нарушителям дисциплины и удаляет с уроков, звонит родителям учеников и вызывает их в школу, принимает поздравления и подарки в праздники. При такой власти трудно связать страсть гордости даже верующему человеку, а что сказать о безбожнике?! Он — игрушка диавола. Каждое дело и слово отдаётся в жертву страстям, и они беспрепятственно растут, хотя профессия могла бы послужить во спасение (см.: Рим. 8, 28).
Вспомнив про учительскую должность, женщина добавила: «А потом я знаете кем работала? Инженером отдела технического контроля. Это тоже могло способствовать развитию гордости?» И вторая её профессия, мягко говоря, не благоприятна для борьбы с гордостью. Множество рабочих приносят изготовленные детали на проверку. Инженер должен определить, точно ли по стандарту выполнена работа. Это напоминает сдачу экзамена учителю. Если обнаружены отклонения, превышающие допустимую норму, то деталь возвращается — получил двойку. Хорошо ещё, если её (деталь-двойку) можно исправить. Вместо дневника здесь табель выполненных работ, а вместо родителей — начальник цеха: и выговор можно заработать, и лишение премии, и увольнение; та же власть у инженера ОТК, что и у педагога.
Сатана своим особым замыслом толкает нас в такие места, где гордости удобно развиваться. Наша жизнь проходит по определённому сценарию, ведущему в ад, и мы играем в «спектакле» свою роль, не задумываясь о последствиях. Сильно возросшая гордость создаёт нам большие проблемы уже здесь; на земле, которые невозможно сносить. А что будет в вечности? Отсутствие правильных духовных знаний опасно, оно делает нас лёгкой добычей для диавола.
Если христианин имеет такую или подобную профессию, то отчаиваться нельзя. Необходимо научиться посвящать труд собственному спасению, чаще обращаясь к Богу: «Господи, помоги мне! Не попусти бесам погубить меня! Открой мне ум, чтобы видеть свою гордость! Дай мне сил бороться с ней! Дай мне память смертную, чтобы бояться грешить! Научи меня страху Твоему, чтобы всегда помнить о Суде Твоём! Научи меня помнить, что Ты всё видишь и знаешь обо мне и за все дела мои потребуешь отчёта от меня, что за всякое даже праздное слово я буду отвечать. Дай мне сил терпеть и прощать ближних. Дай мне в каждом человеке научиться видеть образ Твой. Дай мне помнить заповедь Твою: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф. 25, 40) и: Не судите, да не судимы будете (Мф. 7, 1). Не оставь меня, Господи!» Такое обращение к Богу при любой профессии, при любых обстоятельствах не позволит нам сделать то, что оскорбит Христа, и поможет исполнить евангельские заповеди.
Возможно ли, чтобы одна гордость исправила другую? Представим, как острые камни в реке, переворачиваясь, ударяясь друг о друга, становятся гладкими галечками округлой формы. Однако человек — не камень, и исправление «острых углов» собственной гордости совершается с сознательной, разумной готовностью к этому болезненному процессу, с обретением правильной веры и поддержкой опытного руководителя. Вспоминается такой случай. Почти одновременно пришли в монастырь два человека. Правильнее сказать, бежали из мира: оба сильно «покалеченные» страстями. Когда игумен на них посмотрел, познакомился, узнал об их прошлом, то поставил вместе исполнять послушание. Почему так? Один заводила, организатор, активный, в миру выпивал, хулиганил и употреблял наркотики — удалился под сень обители, чтобы не погибнуть окончательно. Второй — тихий, спокойный, интеллигентный, на первый взгляд покладистый, но очень упрямый, сбежал от мира, чтобы не спиться; в миру имел такую профессию, какое досталось послушание. Начальником над ним настоятель поставил первого, способного подчинять и подавлять, но с делом мало знакомого. Вышло так, что первый руководит и организовывает, а второй сопротивляется и поправляет. Первый полностью взять верх не способен, потому что профессию лучше знает второй, и второму не стать победителем, он страдает забывчивостью и рассеянностью. Между ними происходили стычки чуть не каждый день: в одном вопросе один больше прав, в другом другой. С утра настраиваются, молятся, чтобы работать Господу мирно, но только начнут разговор, и сразу ссора. Видя, что дело доходит до нарушения не то что монастырского устава, а правил приличия, разбегаются в гневе в разные стороны, затем каются и примиряются. А дело не бросишь, игумен спрашивает работу. Пришли — надо трудиться и исправляться. Так и «лечили» друг друга, впоследствии стали монахами.
Итак, нам обязательны средства для обличения и «лечения» гордости, и чаще всего это ближние, также имеющие гордость.
Гордость умеет маскироваться под смирение. Неопытный ум новоначального христианина не может это уловить и нередко тонкие малопонятные проявления гордости сам человек и окружающие воспринимают как добро. Обладатели ложного дара «добра» удовлетворены достигнутым, считают полученное даром Божиим, да и окружающие им завидуют. Вот некоторые из таких даров: излишняя, ложная стыдливость, человеко-угодливость и услужливость не по заповеди, а по страху, или ради выгоды, или по «интеллигентской» воспитанности. Эти качества наследуют чаще всего от родителей, поэтому бороться с ними трудно, подобно тому как сражаются долгие годы с курением, пьянством и гневом.
Фальшь в поведении человека «бросается в глаза». Он ходит, чуть ли не на пальчиках, очень аккуратен, застенчив, услужлив, голова всегда склонена вниз, перед окружающими робеет, голос обычно тихий и заискивающий. Про него хочется сказать, что он «приторно смиренный».
Проверяется качество «смирения» просто: реакцией на упрёк, оскорбление, обличение. Если смирение истинное, то не будет в человеке обидчивости, не появится страха, не потекут слёзы от обиды. Если все перечисленное в нем ещё живо, то смирение ложное и образ его поведения — ошибочен. Значит, надо от него отказываться. В трудные минуты жизни такой человек впадает в печаль. Помочь ему в этом состоянии бывает очень сложно.
Стыдливый человек всегда переживает: «Как бы кого не задеть, не обидеть, не оскорбить. А вдруг я что-то неправильно сделаю!» Как бы он ни старался, всё равно иногда ошибается и не может себе этого простить, впадает в самоедство, от которого нарастает печаль, доводящая до отчаяния. Он думает, что кается в своей ошибке, терзая душу и плача, но покаяние должно быть соединено с надеждой на прощение, а у такого ее нет, — и покаяние и превращается в самоедство, приводя к отчаянию. Известно ведь, что Иуда осознал свою ошибку, но, в отличие от Петра, пошёл и удавился. А Пётр каялся с надеждой — и был прощён.
Перед кем же такая робость и стыдливость? Разве перед Богом? Вовсе нет! Эта робость и стыдливость перед людьми: «Не так сделаю — осудят. Ошибусь — посмеются, другим про меня расскажут, слухи будут передавать. Лучше вести себя правильно, без ошибок». В таком рассуждении нет памяти о Боге, нет страха Божия, а виден страх перед людьми, как будто судить нас будут люди, а не Господь. В сознании такого человека на первом месте стоит не Бог, а люди. Здесь грубое нарушение заповеди: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим (Мф. 22, 37).
К чему это может привести? Поскольку человекоугодник думает не о том, как бы не оскорбить Бога нарушением заповеди, а о том, как бы не огорчить ближнего, то рано или поздно сатана подготовит такую ситуацию, в которой человек ради угождения ближнему нарушит заповедь Божию. Именно так христиане в Великий пост попадают на юбилеи, где они едят скоромное, пьют, веселятся, танцуют, смеются; соглашаются пригласить экстрасенса к умирающему родственнику в надежде облегчить его предсмертные страдания; подвозят на машине знакомых, решивших «полечить» ребёнка у «бабки»; дают деньги на аборт и тем самым помогают убить ребёнка… Да мало ли подобных ловушек подстраивает враг рода человеческого всем христианам? Устоять перед искушением может тот, кто боится Бога, а не людей!
Ум, не окрепший в правильных понятиях веры, путает любовь к человеку с греховным угождением ему. Неточное знание заповедей Христовых приводит нас к нарушению повелений Господних. Спаситель сказал: Не думайте, что Я пришёл принести мир на землю; не мир пришёл Я принести, но меч, ибо Я пришёл разделить человека с отцом его, и дочь с матерью её, и невестку со свекровью её. И враги человеку — домашние его. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф. 10, 34–37). Именно через ближних враг легко опутывает нас паутиной грехов. Надо быть осторожными!
С какой лёгкостью мы поддакиваем в разговоре, даже если с чем-то не согласны. Как быстро нас увлекает тема, манера, тон разговора; если интонация шутливая, то и мы начинаем подшучивать в ответ. Особенно сложно удержаться, когда в компании собралось несколько шутников или тон задают «важные» люди, — мы подстраиваемся более активно. Так нас склоняют к греху осуждения. С людьми неверующими удержаться легче, нам известны темы бесед, а в среде своих расслабляемся. Тут и ловит враг! Диавол искушает нас, несовершенных: один — одно сказал, второй — другое добавил, третий разжег словесный костёр, и пустословить вместе приятно. Самодовольство переполняет нас от удачно сложившегося разговора, но ведь согрешили: за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12, 36).
Подведём итог. Если мы угождаем человеку в соответствии с заповедью Божией, то мы проявляем любовь к ближнему. При этом надо помнить: когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17, 10). Если мы угождаем человеку в нарушение заповеди Христовой, из-за страха перед ним или ради выгоды, то это человекоугодие. В такой ситу-ации мы забыли о Боге, а отвержение Бога и есть гордость. Подобные дела гордости будут нам в осуждение.
Новые правила жизни, евангельские заповеди, невыносимы для гордости. Она боится их как смерти; недаром святые отцы говорят, что христианин должен распять себя на кресте Христовых заповедей. Приведем слова святителя Игнатия: «Истинный ученик Христов почитает исполнение заповедей Христовых единственною целию своей жизни. Эти всесвятые заповеди соделоваются для него крестом, на котором он постоянно распинает своего ветхого человека со страстями и похотями его» (1, 355–356). Человек, родившийся в грехе, укрепивший путы греха нерадивой жизнью, не может поверить, что необходимо «любить врагов», «благословлять проклинающих», «благотворить ненавидящим», «молиться за обижающих и гонящих»(см.: Мф. 5, 44). Тем более неожиданно звучит следующее: Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад (Лк. 6, 29–30). Гордость думает, что сделала много добрых дел, а Господь обличает её: И если любите любящих вас, какая вам за это благодарность? Ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за это благодарность? ибо и грешники то же делают. И если взаймы даёте тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за это благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же (Лк. 6, 32–34). Святитель Игнатий пишет: «…Исполнение этих заповедей, или, правильнее, усилие к исполнению заповедей, по необходимости обличает живущий в нас грех и возбуждает жестокую внутреннюю борьбу, в которой принимают сильнейшее участие духи злобы» (2, 369–370). Таким образом, стремящийся исполнять заповеди втретит жестокое сопротивление страстей, через которые бесы управляют человеком, увлекая его к греху. Заповедь противоположна греху, и добродетель противоположна страсти. Из грехов составляется страсть, а из заповедей — добродетель. Поэтому заповеди, противоположные грехам, обличают и уничтожают страсть, и далее от исполнения заповедей взращиваются евангельские добродетели. Понятно, почему сатана так противится и мешает христианину, ведь заповеди — оружие против врага. Для того они и принесены на землю Сыном Божиим, чтобы человек с их помощью обнаружил и победил в себе зло. Гордость есть вражда против Бога, поэтому через неё враг заставляет нас бояться и ненавидеть заповеди Христовы.
Добродетель, противоположная страсти гордости, — любовь. Как возлюбить Бога, чтобы уничтожить гордость? Ответ таков: Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня (Ин. 14, 21). Отсюда ясно, что желающему победить гордость нужно исполнять заповеди Христовы, особенно те, которые научают любви к ближним, поскольку только через любовь к ближним достигается любовь к Богу. Как говорит апостол Иоанн: не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит? (1 Ин. 4, 20). Ведь в человеке — образ Божий. И если кто ненавидит ближнего, тот ненавидит и его Первообраз. А кто научится любить человека, тот возлюбит и Бога.
Это подтверждает святитель Игнатий: «Если желаем стяжать любовь к Богу, возлюбим евангельские заповеди; продадим наши похотения и пристрастия; купим ценой отречения от себя село — сердце наше… возделаем его заповедями и найдём сокровенное на нём небесное сокровище — любовь. Что же ожидает нас на этом селе? Нас ожидают труды и болезни; нас ожидает супостат, который нелегко уступит нам победу над собою; нас ожидает, для противодействия нам, живущий в нас грех» (2, 68). «Исполнение евангельских заповедей вводит человека в истинное богопознание и самопознание, в истинную любовь к себе, к ближнему, к Богу, в общение с Богом, которое развивается тем обильнее, чем усерднее и точнее исполняются евангельские заповеди» (2, 359–360). «Только что начнёт уверовавший во Христа исполнять всесвятые евангельские заповеди или, что то же, творить дела естества обновлённого, как внезапно открывается пред ним его падшее естество, доселе скрывавшееся от взоров, и вступает в упорную борьбу с Еванге-лием» (4, 9).
Одним из доказательств наличия гордости в душе человека являются хульные помыслы. По Божию попущению для обличения христианина бесы атакуют ум в самые неподходящие моменты: на молитвенном правиле, во время богослужения, при чтении Евангелия или святых отцов. Какая только гадость при этом не выплывает, причём начало ее в сердце, там, где находится логово врага. Это бывает хула на Бога, Церковь, Пресвятую Богородицу, Ангелов, святых. Содержание этих помыслов приводить невозможно, они слишком мерзки и ужасны, но каждый, кто страдал от такой напасти, — сам знает. При насилии хульных помыслов и неспособности их устранить немедленно теряется внимание, читать и молиться невозможно, хочется всё бросить и бежать куда-нибудь. Но разве от себя убежишь? Страсть находится внутри сердца, оттуда враг направляет удары лжи. Виноват, конечно, сам человек! Бог таким способом только обнаруживает в нас смертельную болезнь души. Ведь именно в гордости заключается образ и нрав сатаны. Как помочь нам поставить точный диагноз, когда и врачей опытных нелегко встретить, да и доверять гордость никому не привыкла? Если скажут человеку, как исправлять свою жизнь, он не поверит и не исполнит, потому что гордость не умеет слушаться! Приходится Богу обличать нас: в некоторых случаях в голове звучит грубый мат, хочется заткнуть уши и перекричать неведомый голос, но бесполезно, потому что голос не перестанет до тех пор, пока не взмолится человек к Господу, пока не признает собственное бессилие и ничтожество. Способ обличения нашей гордости через хульные и матерные помыслы весьма болезненный, но точно открывающий человеку дефект души, рабство диаволу. Сильно страдают при этом интеллигентные, образованные, культурные люди, которые в жизни редко позволяли себе подобное, а тут, придя к вере, вдруг «сорвались».
Хула, споры, распри со знакомыми людьми — епископом, священником, прихожанином, родственником — могут занимать мысли человека долгое время. Это относится к греху осуждения, потому что гордости свойственно видеть недостатки других, криво истолковывать слова и поступки окружающих, доказывать правоту, быть абсолютно уверенной в своей истинности. Такие темы улавливают ум и нередко заканчиваются вспышкой гнева. Бывает, сидит человек в кресле и отдыхает. Бес подкидывает какие-нибудь нейтральные помыслы, и если они сразу не отвергнуты, то ведёт ум человека дальше. Через несколько ступенек помыслы уже греховные, но плененный ум так увлечён, что вырваться не может. После нескольких минут плена человек приходит в себя и обнаруживает, что весь в напряжении: зубы стиснуты, кулаки сжаты, мышцы натянуты как при готовности к драке, глаза навыкат. Остаётся только выдохнуть и скорее покаяться в происшедшем. У людей, сильно повреждённых гордостью, подобные истории продолжаются месяцами и годами. Это и есть плен, когда человеком владеет бес! Продолжать ли ещё развивать свою гордость, через которую усиливается рабство диаволу? Медлить ли в покаянии? Пребывать ли в нерадении? Искать выход начинают те, кто, почувствовав изнеможение в создавшейся ситуации, понимает, что так жить нельзя.
Но как рассказать о хульных помыслах? Гордому стыдно признаться в таких мерзостях, он привык скрывать недостатки. Если же, измучившись, всё-таки решится пойти и пожаловаться на себя, то может встретить вместо сочувствия осуждение. В ответ говорят следующее: «Ты с ума сошёл, как можно так думать? Выбрось всё из головы! Если не прекратишь, останется только выгнать тебя из храма!» Неопытный советчик думает, что чем сильнее напугает, тем быстрее страдалец избавится от хулы. Но страсти «на испуг» не возьмёшь, а человек может впасть в отчаяние (поскольку не сам выдумывает эти дикие помыслы), когда вместо сострадания и сочувствия слышит осуждение и угрозы. Опытный «врач» всегда поможет определить «больному», чем питается его болезнь — гордость, а затем научит бороться с грехами, которые усиливают страсть. Надо перестать любить и повторять грехи гордости, тогда и страсть постепенно «замрёт», и помыслы хулы прекратятся. Измученный мысленной бранью человек способен прислушаться к совету и исполнить его. Как больные долго терпят и не желают обратиться к врачу, но когда боль станет невыносимой, бегут к нему и соглашаются на всё для исцеления, а он не гонит больных, желающих лечиться.
Распространённое в наше время среди христиан проявление гордости — попытка учить всех вере при любых обстоятельствах, пользуясь тем, что гонений нет. Как бы вели себя эти проповедники, если бы за проповедь подверглись репрессиям, как в недавние времена? Хватило бы мужества вести себя так же смело: несмотря на тюрьмы и ссылки продолжать нести людям слово Божие? Вряд ли! Потому что не боялись гонений, пыток и смерти только истинные христиане, победившие гордость и взрастившие в себе смирение, получившие особый дар благодати просвещать других, способные продолжать дело апостолов. Те, кто продолжал дело святых апостолов, уподоблялся Христу, а Он сказал: Меня гнали, будут гнать и вас; Моё слово соблюдали, будут соблюдать и ваше (Ин. 15, 20). И будете ненавидимы всеми за Имя Мое (Лк. 21, 17). Всякий убивающий вас будет думать, что он тем служит Богу (Ин. 16, 2). Если хозяина дома назвали веельзевулом, не тем ли более домашних его? (Мф. 10, 25). Блаженны изгнанные за правду. Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня (ср.: Мф. 5, 10–11). По слову Господа Иисуса Христа, если мы совершаем дело проповеди законно и результативно, то нас обязательно постигнет предсказаное. А если взялись не за своё дело, преждевременно, не имея на то дара от Духа Святого, пребывая в страстях, то это — превозношение и гордость. Такие «проповеди» слышатся даже за праздничным столом среди нетрезвых людей, вместе с шутками и анекдотами, нередко они превращаются в спор с оскорблениями, в отстаивание самолюбия, в осуждение безбожников. Так скорее хулится имя Божие, чем прославляется.
Человека, который недавно уверовал, будто кто-то подталкивает, чтобы начать разговор о вере. Кто его подзуживает? Враг, через страсть гордости! Все спешат проповедовать родственникам, знакомым, коллегам, которые знают прошлую жизнь проповедника, и поэтому принять от него слово веры не могут. Из уважения, может быть, выслушают, но между собой осудят: «Совсем с ума сошёл! Такой хороший был человек, а теперь фанатиком стал! Вот угодил в болото, надо его спасать!»
Надо сначала изучить Евангелие и научиться верить заповедям, ведь Господь сказал: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем (Мк. 6, 4). Значит, слово Божие проповедуем, а сами ему не верим? Тогда Сам Бог обличает нас: что ты проповедуешь уставы Мои и берешь завет Мой в уста твои, а сам ненавидишь наставление Мое и слова Мои бросаешь за себя? (Пс. 49, 16–17). И ещё: имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся (2 Тим. 3, 5), то есть говорите о благочестии, которого сами не имеете; а такие слова разве не про нас: «Врач, исцелись сначала сам» (см.: Лк. 4, 23). Мы потому говорить начали, что посчитали себя исцелившимися, пора других «лечить». Высокое мнение о себе составили, но: всякий возвышающий сам себя унижен будет (Лк. 14, 11), поэтому с такими самозванцами случаются позорные происшествия вплоть до смертных грехов — так обличается гордость.
Весь путь веры человека отцы разделяют на три этапа[11]:
1) борьба со страстями, которая ведётся с пролитием пота, слёз и крови — долго и мучительно;
2) обретение добродетелей, которые сначала бывают от естества и некачественные, а только потом от благодати и сверхъестественные, — это дары Святого Духа: мир, радость, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание и высшая из них, любовь (см.: Гал. 5, 22);
3) служение Церкви и ближним, которое начинается по особому Божию призванию и происходит при охотном и искреннем отречении от своей воли, при знании Божией воли как единственной спасительной.
Что сказать о тех, кто проповедует веру, находясь на первом этапе? Сам Господь говорит: если слепой ведёт слепого, то оба упадут в яму (Мф. 15, 14). Как можно подняться на третий этаж дома, не пройдя первый и второй? И дети почему-то не поступают в аспирантуру сразу, а учатся в школе и потом в институте. Или мы думаем, что в жизни материальной должно быть всё по порядку, а в духовной можно перепрыгнуть несколько ступенек и достичь совершенства? При таких горьких ошибках гордость не победить, она продолжает развиваться, незаметно принимая формы, которые неопытному глазу представляются благочестием. Враг намного хитрее и опытнее нас, он легко уходит в засаду, продолжая невидимо управлять нами, удерживая в погибели.
Обличается гордость и тем, что человек берет на себя подвиги, не соответствующие его духовному опыту, здоровью, роду занятий, без благословения внимательного, опытного духовника, хорошо знакомого с ним. Так христиане читают акафисты, каноны и молитвы по несколько часов в день, миряне читают Псалтирь по ночам, иногда стараются вычитать каноны даже во время богослужения, иногда читают и мало чего при этом понимают (с точки зрения смысла читаемого), иногда читают так невнимательно, что «проскакивают» целую длинную молитву, не зацепившись умом ни за одну строчку.
Одна горе-христианка пришла в храм с тяжёлым пакетом, в котором лежало несколько акафистников, толстых молитвословов на разную потребу, Псалтирь. Выложив всё на стол, она спросила: «Правильно ли, что я читаю так много молитв в день? На это у меня уходит пять часов». Все чтения были рекомендованы разными священниками. Она была очень утомлена, глаза смотрели печально и безжизненно. Бедная женщина согнулась, как после тяжелой физической работы. Было заметно, что времени и сил проследить за собой и своим внешним видом у нее не остается. На вопрос о причине длительного чтения ответила: «Этот акафист мне благословил один батюшка по такой-то причине, а этот акафист благословил другой, третий от бед, четвёртый для благополучия детей…» Она всё по порядку перечислила и тяжело вздохнула, как бы жалуясь на «бремя неудобоносимое». А затем поспешила заверить, что боится оставить из этого перечня хоть что-то, чтобы беды не случилось.
Поскольку читающий должен понимать, что читает, христианке было предложено пояснить некоторые места из читаемого ею ежедневно. К сожалению, ответы были сбивчивыми, неточными, а некоторые даже ошибочными. Когда ей было разбираться в содержании, если вычитать еле успевала? От такой перегрузки она забросила себя, все дела и обязанности, семью и, похоже, находилась на грани нервного срыва. Как видно, каждый новый батюшка быстро выслушивал её проблемы и, не выяснив прочих обстоятельств, благословлял следующее задание. Так родился непосильный объём читаемых акафистов. Трудно представить, чтобы сами духовники при их загруженности понесли подобную «молитвенную» ношу. Беда в том, что нет времени разобраться с человеком подробно и внимательно, поэтому связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их (Мф. 23, 4).
Есть случаи, что от усердного чтения акафистов начинаются резкие головные боли, и перед непосильными трудами пьют таб-летки, а оставить чтение боятся.
Иногда акафист читается не Богу, как молитвенное прошение об исправлении зятя-алкоголика, а самому зятю, который в данный момент находится у себя в квартире (или где-то ещё) и ничего про это не знает. Такая попытка воздействия на сознание человека на расстоянии — из области оккультизма. И это называется «благочестием»!
Одна женщина рассказывала, что ради исправления сильно пьющего сына она принялась читать сорок дней акафист, но времени на славословие Богу не хватало. Поэтому она решила совместить «полезное с приятным» и читать акафист, принимая ванну, ради экономии времени. Каяться в грехах, идти на исповедь, менять образ жизни, поститься — она и не думала.
От чрезмерного поста, взятого без благословения опытного духовника, обостряются хронические и приобретаются новые болезни, приходится «тянуть» пост на таблетках и вызывать скорую помощь; снижается работоспособность на предприятии и дома; растет нервозность, случаются ссоры и скандалы; развивается превозношение и самодовольство от предпринятых «подвигов», усиливаются страсти. Святитель Игнатий говорит: «…При борьбе с вожделениями естества необходимо помнить, что телесные подвиги должны быть благоразумны и умеренны, что плотское вожделение только обуздывается этими подвигами, что побеждается оно смирением и молитвенным плачем, привлекающими к подвижнику Божественную благодать, что усиленные телесные подвиги более вредны, нежели полезны, когда они, излишне ослабляя телесные силы, препятствуют заниматься молитвою, плачем и делами смирения» (1, 343). «Телесный подвиг, не сопровождаемый душевным, более вреден, нежели полезен; он служит причиною необыкновенного усиления душевных страстей» (2, 369). «Созидание души, основанное не на исполнении заповедей, но на одних подвигах, непрочно, суетно; не может оно выдержать ни скорбей от человеков, ни искушений от бесов, чуждо света, полно мрака и самообольщения» (4, 60). На эту тему святителем Игнатием написаны «Поучение о телесном и душевном подвигах» (4, 353) и «О пользе и вреде от телесных подвигов» (5, 271). Путь самоучек опасен, он ведёт в погибель вечную. Отложим свою гордость, научимся спасению у отцов Церкви!
Гордость не боится «вымаливать» других, в том числе самоубийц. В больших помянниках о живых и умерших, ежедневно читаемых за молитвенным правилом, есть имена незнакомых людей. Они вписаны потому, что кто-то из знакомых прихожан попросил. При этом не проверяется, крещён ли человек, верит ли, кается ли, борется ли со страстями, не совершает ли смертных грехов, ходит ли в храм, молится ли, причащается ли… Ничего не выясняется и в отношении умерших, вплоть до причины смерти. Так попадают в списки лица, самовольно ушедшие из жизни. На кого при этом ляжет груз грехов, которые утянули душу в ад? Что мы хотим? Облегчить участь грешников, о которых молимся? Но после смерти покаяние теряет силу. Преподобный Иоанн Дамаскин учит: «Должно же знать, что чем именно служит для людей смерть, этим для Ангелов служит падение. Ибо после падения для них невозможно покаяние, подобно тому как и для людей оно невозможно после смерти»[12]. Хорошо, если перед смертью человек успел раскаяться в смертных грехах и теперь, в качестве епитимии за них, пребывает в муках ада, тогда молящийся о нём должен понести на себе часть этой епитимии. Готов ли к этому человек? Осознаёт ли это? Чаще всего никто об этом не рассуждает, а списки растут и растут.
Вспомним пример из жития препеподобного Серафима Саровского, описанный в книге «Дивный старец» (составитель Виктор Афанасьев). Во время молитвы преподобный Серафим увидел душу умершей женщины, которую бесы тащили в ад. Сердце преподобного, исполненное Божественной любви, прониклось состраданием к пленнице, и он стал умолять Господа о её помиловании и освобождении из бесовских лап. Бог принял молитву старца, и душа, получив свободу, устремилась к небу. А дальше произошло нечто ужасное: стоящего на коленях молитвенника ударила в спину неведомая сила, подобная молнии, — это бесы отомстили ему. От сильной, опасной травмы преподобный Серафим долго не мог оправиться. Вот цена, заплаченная за душу грешницы. Готовы ли мы к подобному, да и примет ли Господь нашу молитву, оскверненную страстями и беззакониями? Об этом мы не размышляем, а списки всё читаем и читаем, будучи абсолютно уверены, что это поможет тем, кто вписан в перечень.
Или мы думаем, что Богу надо напоминать об этих людях? Может быть, Он забыл или уснул? Упаси нас, Господи, так думать о Тебе! Тогда для чего мы читаем? Остаётся одно: для собственного успокоения, для удовлетворения совести, что мы не забыли наших сродников, любим их и желали бы облегчения их участи и обретения вечного блаженства. Святитель Игнатий говорит, что лучшая форма милостыни за умерших — это терпение незаслуженных скорбей (5, гл. 37). Зная это, надо научиться терпеть заслуженные, а затем, с Божией помощью, освоить дальнейшее. У нас зачастую происходит обратное: заслуженного за свои грехи нести не хотим, ропщем и отчаиваемся, а чужое думаем вытерпеть и сами напрашиваемся. Это ложный героизм, исходящий от гордости, а вовсе не благочестие и не любовь! Опять напоминает Господь: врач, исцели самого себя (ср.: Лк. 4, 23).
Как же всё-таки правильно молиться за ближних? Поучимся у преподобного Симеона Нового Богослова: «Итак, сам ли кто восхощет, по любви Божией, или упрошен будет другим помолиться о ком-либо…, пусть позаботится сделать молитву свою сообразно с каждым из них (о ком будет молиться), чтоб не потрудиться понапрасну, испрашивая того, что несообразно с тем или другим. Ибо в таком случае как можно, чтоб услышал его Бог? Один из отцов Церкви нашей (прп. Иоанн Лествичник в “Слове к пастырю”) так поучает настоятеля обители: не неради молить Бога о тех, кои крайне нерадивы, но проси Его не о том, чтобы Он помиловал их, потому что это невозможно, пока сами они сидят в бездействии и с места не двигаются, — а о том проси, чтоб Он просветил их, пробудил от усыпления и сделал рачительными… Ибо Бог есть Бог порядка и мира. …Всячески необходимо, чтобы тот, кто молится, просил у Бога того, что потребно тому, о ком он молится… Ибо кто испрашивает что-либо, тот должен знать, что испрашивает, и ясно то представлять, чтоб, когда получит, возблагодарить Подателя и всегда пребыть Ему благодарным. Если же кто, молясь, сам не знает, чего испрашивает, то как узнает он, что получил просимое, и, следовательно, как станет благодарить Бога, Который подал ему то? А не возблагодарив, повинен будет осуждению как неблагодарный. Кто говорит: “освободи меня”, явно находится в плену и состоит в рабстве; также кто говорит: “избавь меня”, конечно, сидит в темнице и заключён в узы. Но если те, которые говорят такие слова, говорят их так себе, просто как попало, по обычаю (потому холодно и безучастно), не сознавая беды, в какой находятся, и не чувствуя тесноты, рабства, темницы и уз, то кто их станет слушать? Равным образом и те, которые день и ночь взывают к Богу: Господи, спаси меня! Господи, избави мя! Господи, изми мя! Но не знают беды, в которой находятся, не чувствуют ни горечи рабства, ни мрачности темницы, ни тяготы уз, даже не сознают, что попали в крайнюю беду, несут иго рабства, заключены в темницу, закованы в железа, — таковые никогда не были, не бывают и не будут услышаны от Бога.
Посему необходимо нам наперёд послушать обо всём этом, поучиться тому и познать то от тех, которые знают то, и потом уже молиться о том Богу. …Обратимся с молитвою к Богу, чтоб Он Сам невидимо показал нам и беду, и плен, и рабство, и узы, в каких находимся; и когда познаем, сколь великое во всём этом зло, тогда начнём и вопиять к Нему со слезами, гласом велиим, чтоб сжалился над нами и явил милость Свою к нам, недостойным никакой милости, и спас нас, освободил и избавил. И невозможно, чтобы Бог помиловал нас другим способом или путём. Ибо и человек, имеющий возможность оказывать милость, не может оказать её единородному с собою человеку, если не знает, что ему потребно и чего он ищет. Бог, конечно, всё может; но не может Он солгать, ни отрещися Себя Самого; поэтому не может помиловать того, кто не кается, ни дать тому, кто не просит, ни поруководить к обретению того, кто не ищет, ни отверзть двери милосердия тому, кто не ударяет в них; равно не может Он дать и тому, кто хотя и просит, но зле просит, ни помиловать того, кто сам не милует другого, хотя и вопиет он: Господи, помилуй мя. Ибо Бог сколько всемогущ, столько и праведен; могущество Его с правдою и милость с весом и мерою! Итак, необходимо, чтобы человек познал, что может Бог сделать для него, и тогда испрашивал то у Него, да получит.
И то ещё надлежит иметь в рассуждении, что если дать что-либо человеку не вовремя, то такой дар не в пользу будет, а во вред… Бог подаст христианину, если просит, следующие великие дарования, коих сам собою никто стяжать не может, а именно: сердце сокрушенное и смиренное, трезвенное и целомудренное, покаянное и плачущее; подаст ему память о смерти и будущем Суде, мудрость и разум — понимать Божественные Писания; смысл боятися Бога, силу молиться со страхом, благоговением и благодарением; подаст непорочность, кротость, терпение и благодушие. Кто получит всё сказанное, тот возымеет и освящение и здравие души своей, а здравие души есть не жаждать никакого греха и ничего из того, чего жаждет мир, то есть ни денег, ни сласти плотской, ни славы и чести человеческой. И Бог не может уврачевать кого-либо и даровать ему здравие, прежде чем получит он и возымеет показанные выше дарования (ибо это было бы не вовремя). Если б и оздоровел кто душою прежде получения тех дарований, то у него нельзя отрицать возможности воззреть на славу человеческую (несмотря на его уверенность, будто здрав есть и не подвержен душевной болезни) и впасть в сеть диавола, то есть гордость. И будут последняя человеку горша первых (Мф. 12, 45). Ибо гордость есть из всех грехов самый большой грех, так как от неё уже пошли все другие и она стала началом и причиной всех грехов, как говорит Писание: начало греха — гордыня
(Сир. 10, 15)» [13].
К сожалению, мы остаёмся крайне невнимательными к тем молитвам, которые читаем. Вот пример прошения об усопших из молитвослова: «Помяни, Господи, и вся в надежди воскресения и жизни вечныя усопшия… православныя христианы и со святыми твоими… всели…» Обратим внимание на точные, конкретные характеристики людей, о которых читается молитва: «усопшие в надежде воскресения и вечной жизни» и обязательно «православные христиане». Ответим, кого можно считать православным? Ведь не того, кто был крещён, а жил как попало! Такой только позорил имя Христово, нося на своей груди крест. Православный живёт по заповедям Христовым, почитает Церковь, священство и Таинства Церкви; не грешит грубыми грехами, соблюдает посты, молится, борется со страстями, каждую неделю бывает в храме, исповедуется, причащается Святых Таин. Не завидует, не осуждает, не превозносится, милостив и терпелив к ближним, за всё благодарит Бога, обязательно помнит о Суде Божием, о воскресении всех умерших, об аде и рае. О таком человеке можно читать указанную молитву, а в наших списках стоят имена, не соответствующие смыслу произносимых слов. Значит, или из списка они должны быть убраны, или о них должны звучать другие прошения, соответствующие действительному состоянию, в котором эти люди закончили свой земной путь, например: «Во всесвятые руки Твои, Господи, предаю усопшего раба Твоего (имя). Верю в Твой праведный Суд и бесконечное милосердие Твое и человеколюбие. Сам, Господи, поступи с ним, как Тебе угодно. Прости и меня, грешного раба Твоего, укрепи во мне веру, наставь меня на путь правды, чтобы не быть мне добычей ада».
Многие современные христиане читают Псалтирь по усопшим, при этом после каждой кафизмы, как и положено, произносится молитва «Помяни, Господи… в вере и надежди живота вечного преставльшагося раба Твоего. …Аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимаго верова, и Единицу в Троице и Троицу во Единстве православно даже до последняго своего издыхания исповеда…» Читая эти великие слова, спрашиваем ли мы себя: точно ли этот человек имел правильные понятия о Боге Троице, крепко ли их держался, исповедовал ли перед другими; исполнял ли правила жизни, положенные для православного христианина (об этом сказано выше); преставился ли он с верой и искренней надеждой на вечную жизнь? Если мы, поставив перед собой эти вопросы, не сможем вспомнить на них положительных ответов из жизни поминаемого, то кого мы этой молитвой уговариваем (точнее, хотим обмануть), себя или Бога? Как мы выглядим при этом в очах Божиих? Как лгуны или как бессмысленные? Поскольку Бога обмануть невозможно, то мы остаёмся неразумными и говорим то, что сами не понимаем.
Надо признаться, что многочасовое чтение Псалтири и нам приносит мало пользы, потому что смысл читаемого в большей части остаётся непонятен. Это происходит по нескольким причинам: первая — церковнославянский язык не является теперь для нас родным, ведь с детства мы слышим и изучаем русский; вторая — Псалтирь, как книга пророческая и богодухновенная, не может быть понята нашим плотским умом, поэтому нужно толкование, а нам некогда его читать; третья — нам и не хочется понимать содержание, потому что читаем мы не для собственного духовного просвещения, как это делали древние христиане, а для пользы усопшего; четвёртое — при чтении малопонятного текста невозможно удержать внимание и ум блуждает где попало; пятое — Псалтирь написана в стиле духовной поэзии, что осложняет восприятие смысла и требует кропотливого предварительного разбора и изучения. Не превращаемся ли мы от такого вычитывания в птиц, которые красиво поют, но бессмысленно. Животным Господь не даровал образа Божия, им простительно. А нам?
Вновь обратимся за разъяснением к преподобному Симеону Новому Богослову: «Люди, когда ведут между собою беседу, знают, о чём идёт речь: и те, которые говорят, знают, что говорят, и те, которые слушают, понимают, что слышат. И было бы явное неразумие не иметь должного внимания, когда беседует кто с другим. Но если, предстоя пред Богом, беседуя к Нему и молясь, не внимаем тому, что говорим, то какую можем мы питать надежду спасения даже и тогда, когда кто долгое время проводит в молитве своей и славословит Бога днём и ночью с таким неразумным невниманием и думает, что молится и славословит Бога как должно? Ибо хоть такое надлежит нам оказывать внимание, когда беседуем с Богом, какое имеем, когда ведём речь с людьми о делах мирских и суетных. Из сказанного всякий понять может, что значит, что диавол мысленно кружит ум человека, страдающего этою нелёгкою болезнию. Почему и надлежит таковому прежде всего всякое тщание привнести о душе своей, стараясь доставить ей духовное врачевство и исцеление, чтоб Иисус Христос, единый врач душ и телес, увидев такое его тщание и труд, уврачевал столь великую его немощь. И если не сделает он так, то тщетно и бесполезно поёт он псалмы и прочитывает молитвы к Богу. Посему, кто молится невнимательно, пусть возстанет и восплачет, что так делает, и исправится, и думать забыв, что когда-нибудь маливался. Если же не восплачет и не возскорбит он о своей невнимательности, то какая ему надежда спасения?» «Ибо невозможно, чтоб, творя молитвы к Богу, не помышлял кто о неуместном и срамном, если не содружился он прежде с Богом посредством покаяния и исповеди. Содружение же Бога с душею есть сокровенное посещение ея Богом. И признаком того, что благодать Божия посетила душу, служит то, если она молится со страхом и благоговением, стоит на молитве благочинно и великое имеет внимание к тому, о чём молится. Ибо никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1 Кор. 12, 3). Почему те, которые не молятся таким образом, ещё далеки от Бога, будь они иереи и духовники, будь учители народа и посредники его пред Богом. Если солнце, будучи тепло, естественно согревает того, кто сидит под лучами его, то как бы Богу, Который свят есть, не освящать тех, которые беседуют с Ним посредством молитвы? И однако ж, не бывает так, и от чего? От того, что те, которые сидят на солнце, знают, что за тем и сели, чтоб согреться, почему и приноравливают себя так, чтобы почувствовать теплоту его; а те, которые молятся без внимания, сами не знают, о чём молятся и чего просят, то есть стоят к Богу не как следует, почему Бог и не даёт им ничего и не даст, хоть бы они сто лет молились таким образом»
[14]. «Те, которые поют псалмы и молитвы деют, а с Богом не содружены (и не ищут того, и не для того поют и молятся), находятся в самопрельщении и тщетно на воздух вопиют, подвигая Бога на негодование и гнев. Ибо таковые, молясь устами Богу, умом помышляют о том, что принадлежит к области врага его диавола, и Бог за это отвращает от них лице Свое»[15]. «Нет греха больше, как молиться без страха Божия, без внимания и благоговения. Кто молится или поёт псалмы просто, как попало, с небрежностью и презорством, тот явно не знает, что такое есть Бог, не знает и небрежничает. Почему Бог, от Коего исходит и отпущение грехов, и всякое благо, хотел бы помиловать и его, но не может, а паче гневается. Лучше такому совсем не молиться, чем так молиться, то есть устами только. Душе не свойственно молиться устами, а умом, и тот, кто поёт псалмы и молитвы творит, а ум его не заключает себя в молитву, которую он говорит, делает дело несообразное, почему подвигает на гнев Бога, Которому молится. Как ум видит и ум слышит, так надобно, чтобы ум же и молился посредством уст. Кто совсем не молится, тот не исполняет своего долга и остаётся должником Богу, но когда-нибудь он опомнится и может испросить себе отпущение долга у Бога, Коему должен. Тот же, кто молится кое-как, с небрежностью, подвигает на гнев самого долгов решителя Бога, Коему молится; ибо таковый устами Богу молится, а ум с бесами ведёт беседу. От кого же после сего ожидать ему милости?»[16]. «Многие из христиан думают, что большую доставляют пользу душе, когда читают псалмы Давидовы с тропарями и совершают другия положенныя молитвословия, тем самым, что прочитывают их, даже просто, как случилось, и полагают, что славят таким образом Бога, а того не знают, что и Бога при сем прогневляют, и себе никакой не получают пользы, а, напротив, грешат грехом великим. Кто языком только молится, того не слышит Бог, а не слыша — не даст просимого. Какая же польза от многих твоих молитвенных слов? Если алчущий и жаждущий придёт к тому, кто может напоить его и накормить, но, обращаясь к нему с прошением, будет произносить невнятныя только слова, то тот не только не удовлетворит его прошения, но прогонит его с гневом за то, что докучает, а не знает о чём. Так бывает и с молитвами. Богу внятны только те молитвы, которые когда произносит молящийся, понимает, что говорит и чувствует. Молитва же, языком только произносимая, без мысли и чувства, только прогневляет Бога» [17].
Гордость может перейти в особое состояние, называемое прелестью, и если человек не знает точных правил христианской жизни, то не может исцелиться от прелести, которая досталась роду человеческому через первородный грех и, как болезнь души, передаётся из поколения в поколение людям. Послушаем святителя Игнатия: «Прелесть есть повреждение естества человеческого ложью. Прелесть есть состояние всех человеков, без исключения, производимое падением праотцев наших. Все мы — в прелести. Знание этого есть величайшее предохранение от прелести. Величайшая прелесть признавать себя свободным от прелести. Все мы обмануты, все обольщены, все находимся в ложном состоянии, нуждаемся в освобождении истиною. Истина есть Господь наш Иисус Христос» (1, 230). С медицинской точки зрения, инфекция, которой заражён человек, неминуемо присутствует в организме. Если употребить правильное лечение, то можно приостановить развитие болезни и даже ослабить её действие. Так и с прелестью, если не знать о ней и не бороться, — погубит, а если вести правильную борьбу, возможно избежать погибели.
Состояние прелести — это «плотское мудрование и лжеименный разум, которыми заражён весь мир, не признающий своей болезни, провозглашающий её цветущим здравием» (1, 230). «Наши праотцы прельстились, то есть признали истиною ложь, и, приняв ложь под личиною истины, повредили себя неисцельно смертоносным грехом… С того времени естество наше, заражённое ядом зла, стремится произвольно и невольно ко злу, представляющемуся добром и наслаждением искажённой воле (человека), извращённому разуму, извращённому сердечному чувству. Прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. Прелесть действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев сущностью человека, она разливается на всю деятельность его… Состояние прелести есть состояние погибели или вечной смерти» (1, 231–232).
Вспомним, как мы жили до прихода к вере. Чем руководствовались в принятии решений, на что надеялись, о чём мечтали, к чему стремились, в чём видели смысл жизни, как оценивали поведение своё и окружающих? Вся наша деятельность основывалась на понятиях, которые казались нам истиной. При этом многие в своей жизни дошли до глубоких потрясений и бед. Пытаясь разобраться в причинах происшедшего, обращались к вере. Постепенно принимая истинные понятия, переоценивали прошлую жизнь, обнаруживая, что она была построена на лжи — на неверных установках, принятых с детских лет. Намного сложнее отречься от лжи тем, кто не впал в опасные искушения. Они говорят: «Зачем нам ваша вера? Нам и так хорошо живётся!» Неверующие обмануты «хорошей жизнью», ослеплены страстями. Они льстят себе, что так «хорошо» будет всегда, то есть вечно. Это самообольщение достигнутыми успехами, достижениями и земным счастьем убеждает их в правильности собственных понятий, и тогда Истина им не нужна и даже опасна. С позиции Истины придётся признать своё добро — злом, придётся изменить свою жизнь, вести борьбу со страстями, отречься от себя, отказать себе в греховных удовольствиях, которыми добровольно порабощает себя человек. Это самообольщение, по мере развития любимых страстей, переходит в мрачное рабство врагу уже здесь, на земле, а после смерти — в вечную муку. Святитель Игнатий говорит так: «Неверный учению Христову, последующий своей воле и разуму, подчиняется врагу и из состояния самообольщения переходит к состоянию бесовской прелести, теряет остаток своей свободы, вступает в полное подчинение диаволу. Состояние людей в бесовской прелести бывает очень разнообразно, соответствуя той страсти, которою человек обольщён и порабощён, соответствуя той степени, в которой человек порабощён страсти. Но все, впавшие в бесовскую прелесть, то есть через развитие собственного самообольщения вступившие в общение с диаволом и в порабощение ему, — находятся в прелести, суть храмы и орудия бесов, жертвы вечной смерти; жизни в темницах ада» (1, 232–233).
Раскроем значение слова «лесть», оно обозначает: обман, заблуждение, обольщение. Как действует обольщение? Сатана, имея доступ к душе человека через всеянные от родителей страсти, невидимым для нас образом развивает их с детских лет. Нам постоянно предлагается разнообразное зло под видом добра, и мы к нему привыкаем. Сатана влияет через родных, близких, знакомых, уже находящихся у него «на службе», то есть имеющих развитые страсти, ведь младшие учатся у старших. Происходит всё естественно и незаметно. С возрастом сам человек начинает тянуться к обману и вскоре окончательно принимает заблуждения за истину, бесовский обман становится для человека руководством в жизни. В соответствии с принятым обольщением человек оценивает происходящее вокруг, разделяет по ложным критериям добро и зло, приятное и противное, полезное и вредное, собственно говоря, строит свою жизнь. Укрепившаяся в уме и сердце человека лесть, заменяющая истину, подчас перерастает в высшую степень. Тогда к слову «лесть» добавляется приставка «пре» и получается слово «прелесть», то есть обольщение в высшей мере, как ложная убеждённость в несомненном обладании истиной. Кто тогда поможет человеку?
При неправильном усвоении веры прелесть может получить развитие и перейти в тонкие и опасные формы. Сама суть «болезни» остаётся прежней: доверие себе, ошибочное мнение о своей непогрешимости, нежелание сравнивать свои убеждения и ощущения с Евангелием и опытом святых отцов Церкви. От такого рода духовной прелести рождается неправильное состояние ума, которое отцы называют «мнение». Вот что пишет святитель Игнатий: «Одержимый этою прелестию мнит о себе, сочинил о себе “мнение”, что он имеет многие добродетели и достоинства — даже, что обилует дарами Святаго Духа. Мнение составляется из ложных понятий и ложных ощущений: по этому свойству своему оно вполне принадлежит к области отца и представителя лжи — диавола. Молящийся, стремясь раскрыть в сердце ощущения нового человека и не имея на это никакой возможности, заменяет их ощущениями своего сочинения, поддельными, к которым не замедляет присоединиться действие падших духов. Признав неправильные ощущения, свои и бесовские, истинными и благодатными, он получает соответствующие ощущениям понятия. Ощущения эти, постоянно усваиваясь сердцу и усиливаясь в нём, питают и умножают ложные понятия: естественно, что от такого неправильного подвига образуется самообольщение и бесовская прелесть — “мнение”. “Мнение не допускает быть мнимому”, — сказал святой Симеон Новый Богослов. Мнящий о себе, что он бесстрастен, никогда не очистится от страстей; мнящий о себе, что он исполнен благодати, никогда не получит благодати; мнящий о себе, что он свят, никогда не достигнет святости. Просто сказать: приписывающий себе духовные делания, добродетели, достоинства, благодатные дары, льстящий себе и потешающий себя “мнением”, заграждает этим “мнением” вход в себя и духовным деланиям, и христианским добродетелям, и Божественной благодати, — открывает широко вход греховной заразе и демонам. Уже нет никакой способности к духовному преуспеянию в заражённых “мнением”: они уничтожили эту способность, принесли на алтарь лжи самые начала деятельности человека и его спасения — понятия о истине. Необыкновенная напыщенность является в недугующих этою прелестию: они как бы упоены собою, своим состоянием самообольщения, видя в нём состояние благодатное. Они пропитаны, преисполнены высокоумием и гордостью, представляясь, впрочем, смиренными для многих, судящих по лицу, не могущих оценивать по плодам, как заповедал Спаситель, тем менее по духовному чувству.
Заражённого “мнением” обличает Господь так: Ибо ты говоришь: “я богат, разбогател и ни в чём не имею нужды”; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг (Откр. 3, 17). Господь увещевает прельщённого к покаянию… Нет спасения без покаяния, а покаяние принимается от Бога только теми, которые для принятия его… отрекутся от всего, что им ложно усваивалось “мнением”. Заражённые прелестью “мнения” встречаются очень часто. Всякий, не имеющий сокрушенного духа, признающий за собою какие бы то ни было достоинства и заслуги, всякий, не держащийся неуклонно учения Православной Церкви, но рассуждающий о каком-либо догмате или предании произвольно, по своему усмотрению или по учению инославному, находится в этой прелести. Степенью уклонения и упорства в уклонении определяется степень прелести.
Немощен человек! Непременно вкрадывается в нас “мнение” в каком-либо виде своём и, осуществляя наше “я”, удаляет от нас благодать Божию. Как нет, по замечанию святого Макария Великого, ни одного человека, совершенно свободного от гордости, так нет ни одного человека, который бы был совершенно свободен от действия на него утончённой прелести, называемой “мнением”… По этой причине должно бдительно наблюдать за собой, чтоб не приписать собственно себе какого-либо доброго дела, какого-либо похвального качества или особенной природной способности, даже благодатного состояния, если человек возведён в него, короче, чтоб не признать собственно за собой какого-либо достоинства. Что ты имеешь, — говорит Апостол (1 Кор. 4, 7), — чего бы ты не принял от Бога? От Бога имеем и бытие, и пакибытие, и все естественные свойства, все способности, и духовные и телесные. Мы — должники Богу! Долг наш неоплатим! Из такого воззрения на себя образуется само собою для нашего духа состояние, противоположное “мнению”, состояние, которое Господь назвал нищетою духа, которое заповедал нам иметь, которое ублажал (см.: Мф. 5, 3). Великое бедствие — уклониться от догматического и нравственного учения Церкви, от учения Святаго Духа, каким-либо умствованием! Это — “возношение, восстающее на разум Божий”. Должно низлагать и пленять такой разум в послушание Христу (2 Кор. 10, 5)» (1, 248–251).
В качестве примера приведём несколько опасных «мнений», прочно утвердившихся в наше время.
1. Крестить всех: без научения вере, без испытания веры, без изменения жизни, без отречения от смертных грехов, лишь бы пожелали и пришли. Что потом происходит с такими христианами, никто не следит, потому что в храм они не приходят, а если и зайдут, то пару раз в год. В результате, как говорят, 80% населения России православные, а в храмах в воскресный день — малая доля. Сколько из этой доли ведут покаянный образ жизни, основанный на заповедях Христовых, точно не известно. По крайней мере, к принятию Святых Таин готовятся регулярно только редкие прихожане. Мнение о крещении без предварительной подготовки противоречит словам Господа: Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать всё, что Я повелел вам (Мф. 28, 19–20). Первые христиане готовились к крещению серьёзно и долго, научение вере (оглашение) и изменение жизни было непременным условием [18].
2. Венчать пары, в которых один верующий, другой неверующий, только бы был крещён. При этом даже не приходит на ум: как Таинство совершится над неверующим человеком? Неужели благодать Божия может действовать насильно? Объясняют это тем, что верующая половина без венчания пребывает в блуде, а обвенчавшись с неверующим супругом, освобождается от греха блуда. Как же тогда жили первые христиане в период гонений, когда муж-язычник не знал, что жена его тайно приняла крещение? Как могло произойти венчание в таких случаях, когда и сказать-то о вере собственному мужу было опасно? Однако такие христиане становились святыми — об этом свидетельствуют их жития. В нынешние времена в храмах мало семейных пар. Чаще всего — это жёны-христианки; намного реже мужья-христиане. Как они пригласят свою вторую половину участвовать в Таинстве? Ведь Таинства иногда приводят к осуждению грешников, если не изучили веру и не прекратили совершать смертные грехи. Неверующие мужья соглашаются на венчание после долгих слёз своих жён, при условии, что учиться, каяться, жизнь менять они не будут. Люди живут в браке десятилетиями, считают друг друга мужем и женой, зарегистрированы официально; почему же для женщины-христианки брак считается блудом? Неужели из-за того, что муж пока не хочет прийти к вере? Апостол Павел не осуждает таких: если какой брат имеет жену неверующую, и она согласна жить с ним, то он не должен оставлять её; жена, которая имеет мужа неверующего, и он согласен жить с нею, не должна оставлять его (1 Кор. 7, 12–13). Других требований Апостол не возлагает на верующую половину.
3. Записки на проскомидию «о здравии» подаются со смыслом «за здоровье» (подобное говорят за праздничным столом) или «для здоровья» (имея в виду выздоровление телесное), но означают они иное: о здравствующих, то есть о живых. Мы просим священника молиться о человеке и вынутую о нем частицу из просфоры опустить в конце литургии в Чашу с Кровию Христовой со словами: «Омой, Господи, грехи поминавшихся здесь». Обратим внимание, что и при Причастии нашем священник говорит: «… во оставление грехов…» Смысл выражений один и тот же, значит, и действие одинаково, поэтому относиться к запискам нужно очень внимательно. Нельзя вписывать инославных, раскольников, сектантов, еретиков, некающихся грешников; отрицающих веру, покаяние, Церковь, священство, не ведущих борьбу со страстями. То есть подходить нужно так же внимательно, как и к самому Причастию. Когда подаём «за упокой», надо тоже знать, как человек жил и с чем умер, иначе поминовение будет в осуждение. Нередко матери подают записки за детей, находящихся в смертных грехах и не желающих исправлять жизнь; жёны вписывают пристрастных к алкоголю мужей, чтобы Бог их исправил, и прочее. Неудивительно, что состояние грешников не только не улучшается, но даже ухудшается. Блаженный Симеон, архиепископ Фессалоникийский, пишет: «(На литургии) Бог зрится и приемлем бывает нами! Здесь нет места неверным и иномудрствующим. Ибо, кое общение свету ко тьме (2 Кор. 6, 14)? Сказано, что Ангелы возьмут злых от среды праведных. Поэтому вообще иерей не должен приносить частиц за инославного или совершать по нём память. Нельзя также приносить частиц за тех, которые явно грешат и живут нераскаянно: потому что приношение служит им к осуждению, как в осуждение служит и Причащение тем, кои без покаяния причащаются Страшных Таин, как сказал божественный Павел (1 Кор. 11, 29)»[19].
4. В вопросе о принятии Святых Таин также существуют разные «мнения». Есть мнение, что нужно причащаться раз в пост и в день именин, то есть пять раз в год; или один раз в пять недель; или хотя бы один раз в месяц… Против этих «мнений» говорит 80‑е правило Шестого Вселенского Собора: «Если кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или кто-либо из сопричисленных к клиру, или мирянин, не имея никакой настоятельной нужды или препятствия, которым бы надолго устранён был от своей церкви, но пребывая во граде, в три воскресных дня в продолжение трёх седмиц не придёт в церковное собрание, то клирик да будет извержен из клира, а мирянин да будет удалён от общения»[20]. Как известно, первые христиане причащались за каждой Литургией, поэтому, по толкованию отцов, слова «не придёт в церковное собрание в продолжение трёх седмиц» означают: не причастится в течение трёх недель. То есть если христианин не причащался за три недели ни разу, то он отлучается от Церкви. Если ему об этом никто не сказал, то отлучает такого Дух Святой, так как решения Вселенских Соборов — это решения Святого Духа, которые останутся неизменны до конца мира. Три недели — это крайний срок. Желательно причащаться чаще, но в правильном духовном состоянии, — об этом тоже есть «мнения».
5. Допускают до Причастия тех, кто: 1) постился несколько дней; 2) вычитал положенное правило; 3) был на вечерней службе; 4) был на исповеди. Можно выполнить все требования формально, и определить этот формализм невозможно, так как на исповеди не хватает времени для подробного выяснения духовного состояния человека. Тем более это невозможно в отношении человека малознакомого. Остаются вышеперечисленные критерии, на основании которых делается вывод о возможности Причастия. Но на исповеди человек называет некоторые грехи, многих не знает, никто не учил, бороться с ними он и не начинал. Другие грехи, подобные названным, любит и грехами их не считает и не исповедует, не знает бóльшую часть заповедей и нарушает их бесстрашно. После Причастия у таких людей неожиданно разгораются страсти. Впадая в новые грехи, человек удивляется: «Что со мной случилось? Ведь только вчера причащался!» Бывает, после недостойного Причастия происходит обострение болезней, попадание в больницу, травмы, потеря сознания и прочие беды, причина которых человеку непонятна и объяснить некому. Отслеживать, проверять и контролировать последствия Причастия — не принято. Такая духовная работа с прихожанами не ведётся, потому что нет сил, времени и опыта. Общее правило всех успокаивает: четыре условия выполнили, значит, всё должно быть нормально. Посмотрим, что говорит об этом святитель Игнатий: «Причащающийся Святым Таинам должен знать, что, приемля их, он суд себе ест и пьет, как сказал Апостол (1 Кор. 11, 29). Этот суд оправдывает проводящих жизнь богоугодную, раздаёт, расточает им духовные награды; он судит погрешности тех, которых богоугождение недостаточно, врачует погрешности временными наказаниями во отвращение вечных; он поражает казнями, казнями страшными тех, которые дерзают приступить к Святым Таинам, проводя жизнь произвольно греховную, противную заповедям Христовым. На этом основании завещавается желающим приступить ко Святым Тайнам тщательнейшее приуготовление. Да испытывает себя человек, — говорит Апостол, — и так от хлеба сего пусть ест и пьет от чаши сей (1 Кор. 11, 28). Должно углубляться в самовоззрение, внимательно рассматривать, исследовать себя; должно очищать себя от согрешений, искоренять их из себя исповедью и покаянием; должно исправлять уклонения от пути заповедей Христовых, и самые тонкие, возвращением на этот путь, полагать в душе намерение всеусильно держаться этого пути, укреплять намерение чтением, изучением слова Божия, теплейшими молитвами, учащённым причащением Святых Таин. Должно рассматривать ничтожество, бедность, греховность, падение человеческие с одной стороны, с другой величие Божие, неизреченную благость Спасителя, предавшего за нас на убиение Своё тело, на пролитие Свою кровь, — неизреченную любовь Спасителя, питающего нас Своею плотию и кровию, этим питанием вводящего в теснейшее единение с Собою. От такого рассматривания и суждения себя является сокрушение сердца, приготовляется христианин к достойному принятию Святых Таин искренним сознанием своего недостоинства…
Достойное причащение Святых Таин возможно только при благочестивой жизни или после решительного раска-яния в жизни греховной и решительного остав— ления её, засвидетельствованного и запечатленного принесением покаяния по наставлению святой Церкви. Рассеянная, невнимательная жизнь, неозарённая и неруководимая словом Божьим, направленная по представлениям собственного разума, по влечениям грехолюбивых сердца и тела, оставляя человеку тщетное имя христианина, лишает его основательного Богопознания и самопознания, лишает должного понятия о Святых Таинах, лишает приличествующего приготовления пред принятием их, приличествующего настроения и состояния при принятии, необходимого хранения по принятии. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем (1 Кор. 11, 29), не давая ему должной цены, не приготовив сосуда своего к принятию величайшего, святейшего сокровища. Сокровище спасительнейшее есть вместе и сокровище самое страшное по неизреченной святыне своей. Не карал бы нас суд Божий, если б мы проводили внимательную жизнь по заповедям Христовым, тщательно исполняя их, тщательно врачуя упущения в исполнении покаянием. Ибо если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы
(1 Кор. 11, 31). Легкомыслие и недостаточно добродетельную жизнь карает суд Божий, возбуждаемый недостойным принятием Святых Таин, карает с милосердием, карает казнями во времени с целью спасения в вечности. Будучи же судимы, наказываемся от Господа, чтобы не быть осуждёнными с миром (1 Кор. 11, 32). Исчисляя казни, которым коринфяне подвергались за недостойное причащение Святых Таин при недостаточно богоугодной жизни, Апостол говорит: Оттого
— ради не довольно достойного причащения Святым Таинам — многие из вас немощны и больны, и спят довольны (1 Кор. 11, 30), то есть значительное число умирает.
Иное значение имеет недостойное причащение Святых Таин при произвольно и намеренно греховной жизни, при впадении в смертные грехи, при неверии и при зловерии. Причащающиеся в таком состоянии совершают преступление, навлекающее казни уже не исправительные, но казни решительные, навлекающие вечную муку. Преступление это равно преступлению, которое совершили убийцы Богочеловека, осыпавшие Его поруганиями, ударявшие по ланитам, покрывавшие заплеванием Его лицо, истерзавшие тело Его жестоким биением, гвоздями, распятием. Посему, кто будет есть, — сказал великий Павел, — хлеб сей или пить чашу Господню недостойно, виновен будет против Тела и Крови Господней (1 Кор. 11, 27). Да испытывает же себя человек
(1 Кор. 11, 28), да рассматривает себя, прежде нежели приступит к Святым Таинам, — и если он погряз в скверне греховной, да устранится страшного причащения, чтоб не навершить и чтоб не запечатлеть грехов своих самым тяжким грехом: наруганием над Святыми Таинами Христовыми, наруганием над Христом» (4, 126–129).
Святитель Игнатия явно обличает современное «мнение», состоящее из четырёх условий. Христианин должен исследовать свое духовное состояние глубоко, а не поверхностно и наспех. Нужно выявить: 1) правильность понятий веры; 2) отсутствие грубых искажений веры — ересей; 3) живая ли у человека вера или мертвая, это определяется по исполнению заповедей, а многие о них не слышали; 4) все ли совершённые ранее смертные грехи исповеданы и не повторяются; к сожалению, перечня смертных грехов почти никто не знает; 5) правильная ли борьба ведется со страстями и какие из страстей человек любит и расстаться с ними не может, или действует вяло, нерешительно. В ответ звучит недоумение: «Так это неделю надо сидеть с одним человеком!» Действительно, процесс трудный и ответственный. Незнакомого человека во время исповеди так не проверишь. Нужно специально садиться и заниматься, причём, если выявятся дефекты (обычно их находится множество), то их приходится устранять месяцами, оказывая уже постоянную помощь. Если учесть, что практически все прихожане не подвергались «качественному духовному обследованию», научению и исправлению, то работа предстоит огромная, но если её не начинать, то как причащаться и как спастись? Незнание и неопытность в этом деле удобно подменяется «мнением», успокаивающим всех: и пастырей, и стадо.
6. Существует «мнение», что грехи, даже смертные, нужно отпускать сразу же, как только они будут исповеданы. Это, в свою очередь, даёт право сразу же пойти на причастие. Не случайно такие грехи продолжают повторяться вновь и вновь, ведь причастившийся без должной епитимии, не доказал своё отречение от греха борьбой и исправлением жизни. Если бы всё так было просто, то зачем тогда правилам и посланиям святого Василия Великого придано значение «канонических»? Не имея в себе особых, явных даров Святого Духа, не лучше ли положиться на мнение Отцов и Соборов, чем опираться на своё «мнение», исходящее из духовной прелести?
О правильном отношении к исповедающимся говорит и 102 правило Шестого Вселенского Собора: «Принявшие от Бога власть решить и вязать, должны рассматривать
качество греха и готовность согрешившего к обращению и так употреблять приличное недугу врачевание, дабы, не соблюдая меры и в том и в другом, не утратить спасения недугующего. Ибо не одинаков есть недуг греха, но различен и многообразен, и производит многие отрасли вреда, из которых зло обильно разливается и далее распространяется, доколе не будет остановлено силою врачующего. Почему духовное врачебное искусство являющему подобает прежде рассматривать расположение согрешившего и наблюдать, к здравию ли он направляется, или напротив, собственными нравами привлекает к себе болезнь, и как строит теперь своё поведение; если врачу не сопротивляется и душевную рану чрез приложение предписанных врачевств заживляет, в таком случае по достоинству возмерить ему милосердие (то есть отпустить грех и допустить до причастия. — прим. авт.). Ибо у Бога и у приявшего пастырское водительство всё попечение о том, дабы овцу заблудшую возвратить и уязвленную змеем уврачевать. Не должно ни гнать по стремнинам отчаяния, ни отпускать бразды к расслаблению жизни и к небрежению; но должно непременно, которым-либо образом, или посредством суровых и вяжущих, или посредством более мягких и лёгких врачебных средств, -— противодействовать недугу и к заживлению раны подвизаться и плоды покаяния испытывать и мудро управлять человеком, призываемым к горнему просвещению. Итак, подобает нам и то, и другое ведать: и приличное ревности кающегося, и требуемое обычаем (наложение епитимии. — прим. авт.); для неприемлющих же совершенства покаяния — следовать переданному образу, как поучает нас священный Василий (имеется в виду учение об епитимиях святого Василия Великого, Канонические послания. — прим. авт.)».
Сравнение иерея с врачом вполне естественное: и грех — симптом болезни — нужно определить точно, и болезнь — страсть — диагностировать, и правильное лечение подобрать, и контролировать ход выздоровления, меняя по необходимости лекарства и дозы, наблюдая, чтобы болезнь не перешла на другие части тела (так бывает, когда одна страсть передаёт свою силу другой страсти, как бы прячется, и «лечение» не даёт результата).
7. Особенно легко и быстро распространяются «мнения», удобные и приятные для нас, современных грешников. Например, что младенцы, умершие некрещеными, в том числе и вследствие абортов, обязательно сразу входят в рай. Если так, то незачем больше оплакивать свои беззакония родителям, совершившим такое зло, — убийство собственного ребёнка. Аборт становится чуть ли не благом, ведь если бы родился человек, то неизвестно, как бы он прожил на земле, а вдруг бы умер во грехах и навеки сошёл в ад. Убитый же нерождённым — в блаженной вечности, по мнению некоторых. Тогда и врачи-палачи становятся благодетелями? Приведём опровержения этого коварного «мнения». Как одним человеком грех вошёл в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили (Рим. 5, 12). Речь идёт о первородном грехе, через который всё человечество оказалось преданным в рабство сатане, как говорит пророк Давид в 50‑м псалме: В беззакониях зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя (Пс. 50, 7). Чадами Божьими нас делает только крещение, в котором наше духовное рождение для вечной жизни: Так и нас ныне подобное сему образу крещение, не плотской нечистоты омытие, но обещание Богу доброй совести, спасает воскресением Иисуса Христа (1 Пет. 3, 21); все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал. 3, 27,); но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего (1 Кор. 6, 11); ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения (Рим. 6, 5). И если кто не рождён в бане возрождения, как говорит Апостол: Он спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом (Тит. 3, 5), тот остаётся плотью и кровью, то есть запечатанным вечной смертью: Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от Духа есть дух (Ин. 3, 6), и в Царство Божие войти не может: плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует не-тления
(1 Кор. 15, 50).
Об этом же говорят отцы Карфагенского собора в 124‑м правиле: «Определено также: кто отвергает нужду крещения малых и новорождённых от матерней утробы детей или говорит, что хотя они и крещаются в отпущение грехов, но от прародительского Адамова греха не заимствуют ничего, что надлежало бы омыть банею пакибытия (из чего следовало бы, что образ крещения во отпущение грехов употребляется над ними не в истинном, но в ложном значении), тот да будет анафема. Ибо реченное Апостолом: Единым человеком грех в мир вниде, и грехом смерть; и тако (смерть) во вся человеки вниде, в нём же вси согрешиша (Рим. 5, 12) — подобает разуметь не иначе, разве как всегда разумела Кафолическая Церковь, повсюду разлиянная и распространённая. Ибо по сему правилу веры и младенцы, никаких грехов сами собою содевать ещё не могущие, крещаются истинно во отпущение грехов, да чрез пакирождение очистится в них то, что они заняли от ветхого рождения»[21]. Приведенная цитата содержит объяснение по вопросу необходимости крещения младенцев. На чем основаны другие мнения?
Как легко нам запутаться в дебрях собственного ума, помрачённого прелестью. Единственное средство не погубить себя и других — строго придерживаться веро-учения Церкви и не допускать «мнений», противоречащих этому вероучению. Тайны спасения открывал Дух Святой великим подвижникам, и всё необходимое уже известно, поэтому нам, грешникам, ничего нового не может быть сообщено, разве что от духа лукавого.
8. Одно из современных богословских «мнений» говорит о том, что после смерти возможно покаяние, что муки не вечны, что в аду будут проповедовать святые, что Бог никому не угрожает наказанием (тем более адом), что на Суде Божием все грешники преклонят свои колени перед Христом и спасутся. Приятное обещание, но истинно ли оно? Так ли учила Церковь в прежние времена? Что об этом говорят Священное Писание и Священное Предание?
Святитель Иоанн Златоуст, толкуя слова «Ты ли еси грядый», пишет: «Говорят: Иоанн для того спрашивал об этом Иисуса, чтобы, сошедши в ад, проповедовать о Нем. Утверждающим это прилично сказать: Братие, не дети бывайте умом, но злобою младенствуйте (1 Кор. 14, 20). Только настоящая жизнь есть время для подвигов, а после смерти — суд и наказание. Во аде же, сказано, кто исповестся Тебе? (Пс. 6, 6). Итак, (в аде) не было нужды в Предтече. В противном же случае, если неверные по смерти могут, обратившись к вере, спастись, то никто никогда не погибнет: тогда все покаются и поклонятся Христу… Но от этой покорности никакой не будет пользы, потому что она произойдёт не от доброго произволения, но уже, так сказать, от самой необходимости обстоятельств. Не станем же вводить таких бабьих учений и иудейских басен»[22]. И ещё: «Послушай, что говорят о дне суда пророки: день Господень неисцельный, ярости и гнева исполненный (Ис. 13, 9). Не найдёшь тогда ни заступника, ни избавителя; не увидишь тогда кроткого и тихого лица Христова. Но как сосланные в рудники отдаются под власть людей немилостивых и не могут видеть никого из своих домашних и друзей, а только видят своих надзирателей, — так будет и тогда, и ещё не так, а несравненно хуже. Здесь ещё можно прибегнуть к царю и умолить его и таким образом снять с осуждённого оковы; а там это уже невозможно. Из ада никого не выпускают, и заключённые там вечно горят в огне и претерпевают такое мучение, которого и описать невозможно. Если никакое слово не может выразить и тех лютых страданий, какие терпят люди, сжигаемые здесь, то тем более неизобразимы страдания мучимых там. Здесь, по крайней мере, всё страдание оканчивается в несколько минут, а там палимый грешник вечно горит, но не сгорает» [23].
И святитель Игнатий говорит то же: «Мы к тому стремимся, чтобы узреть наши грехи и омыть их слезами покаяния прежде того времени, времени страшного, когда покаяние будет только мучить, а не исцелять» (8, 274). И далее: «Но храм этот, сосуд, удалив из себя Бога, не может не быть тем, чем он создан, то есть храмом, сосудом. Тогда, по словам Писания, он принимает в себя грех — яд, ввергнутый в естество наше диаволом, — соделовается вместилищем страстей. Если же христианин опять захочет быть обителью Бога, то покаянием изгоняет из себя грех, а хранением заповедей опять привлекает к себе Бога. Впрочем, возможность этих изменений продолжается только во время земной жизни, по окончании которой тот, кто был последним владельцем храма, остаётся его владетелем на всю вечность, и Бог составляет Собою вечное блаженство Своего жилища, а грех — вечное мучение своего логовища» (8, 305). И ещё: «Господь призывает человека к покаянию и спасению до последней минуты его жизни. В эту последнюю минуту ещё отверсты двери милосердия Божия всякому, толкущему в них» (3, 112). «Доколе поприще земной жизни не прекращено для человека, дотоле покаяние, а следовательно и спасение, для него вполне возможны» (4, 332).
Если мука не вечна, как проповедует современное «мнение», то о чём тогда говорит Господь: Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его (Мф. 25, 41). Неужели слово «вечный» здесь употребляется только для того, чтобы запугать, и не является истиной? Ведь это слово Сына Божия!
Разнообразные виды бесовской прелести, которым подвергаются христиане, возникают потому, что в основание жизни не положено покаяние. Покаяние не понято и не усвоено душой человека и не является источником перемен в жизни, оно, к сожалению, остаётся для многих неоткрытой тайной, с которой начинается спасение. Покаяние должно сопровождать человека во всей жизни и возвести до Царства Небесного. Господь Иисус Христос начал свою проповедь со слов о покаянии: С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное
(Мф. 4, 17). Последние слова Господа, обращённые к ученикам перед Его вознесением, также о покаянии: И сказал им: так написано, и так надлежало пострадать Христу, и воскреснуть из мёртвых в третий день, и проповедану быть во имя Его покаянию и прощению грехов во всех народах (Лк. 24, 46–47).
Рассмотрим иной вид духовной прелести. Святитель Игнатий предупреждает, что покаяние должно предшествовать молитвенному деланию: «Покаяние и всё, из чего оно составляется, как то: сокрушение или болезнование духа, плач сердца, слёзы, самоосуждение, памятование и предощущение смерти, суда Божия и вечных мук, страх Божий, — суть дары Божии, дары великой цены, дары первоначальные и основные, залоги даров высших и вечных. Без предварительного получения их подаяние последующих даров невозможно. “Как бы ни возвышенны были наши подвиги, — сказал святой Иоанн Лествичник, — но если мы не стяжали болезнующего сердца, то эти подвиги и ложны, и тщетны”. Покаяние, сокрушение духа, плач — суть признаки, суть свидетельство правильности молитвенного подвига; отсутствие их — признак уклонения в ложное направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия. То или другое, то есть прелесть или бесплодие, составляют неизбежное последствие неправильного упражнения молитвою, а неправильное упражнение молитвою неразлучно с самообольщением» (1, 233–234).
Далее святитель Игнатий описывает не- правильный образ молитвы, встречаю— щийся и в наши дни. При отсутствии опытного духовного руководителя современному христианину легко оказаться в этой ловушке, если в основу молитвенного делания не положены правильное покаяние и сокрушение духа, которые рождаются в борьбе с собственными страстями. Эта тема — борьба со страстями — остаётся для современного христианина закрытой и непонятной из-за недостатка живых старцев, способных видеть и лечить души человеческие, и непонимания творений святых отцов. Итак, один из опасных видов духовной прелести — неправильный образ молитвы: «Самый опасный неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся сочиняет силою воображения своего мечты или картины, заимствуя их по видимости из Священного Писания, в сущности же из своего собственного состояния, из своего падения, из своей греховности, из своего самообольщения, — этими картинами льстит своему самомнению, своему тщеславию, своему высокоумию, своей гордости, обманывает себя. Очевидно, что всё, сочиняемое мечтательностью нашей падшей природы, извращённой падением природы, не существует на самом деле, — есть вымысел и ложь, столько свойственные, столько возлюбленные падшему ангелу. Мечтатель с первого шагу на пути молитвенном выходит из области истины, вступает в область лжи, в область сатаны, подчиняется произвольно влиянию сатаны. Святой Симеон Новый Богослов описывает молитву мечтателя и плоды её так: “Он возводит к небу руки, глаза и ум, воображает в уме своём Божественные совещания, небесные блага, чины святых Ангелов, селения святых, короче, собирает в воображении своём всё, что слышал в Божественном Писании, рассматривает это во время молитвы, взирает на небо, всем этим возбуждает душу свою к Божественному желанию и любви, иногда проливает слёзы и плачет. Таким образом, мало-помалу кичится сердце его, не понимая того умом; он мнит, что совершаемое им есть плод Божественной благодати к его утешению, и молит Бога, чтоб сподобил его всегда пребывать в этом делании. Это признак прелести. Такой человек, если будет безмолвствовать совершенным безмолвием, не может не подвергнуться умоисступлению и сумасшествию. Если же не случится с ним этого, однако ему невозможно никогда достигнуть духовного разума и добродетели или бесстрастия. Таким образом прельстились видевшие свет и сияние этими телесными очами, обонявшие благовония обонянием своим, слышавшие гласы ушами своими. Одни из них возбесновались и переходили умоповреждёнными с места на место; другие приняли беса, преобразившегося в Ангела светлого, прельстились и пребыли неисправленными даже до конца, не принимая совета ни от кого из братий; иные из них, подучаемые диаволом, убили сами себя; иные низверглись в пропасти; иные удавились. И кто может исчислить различные прельщения диавола, которыми он прельщает и которые неисповедимы? Впрочем, из сказанного нами всякий разумный человек может научиться, какой вред происходит от этого образа молитвы. Если же кто из употребляющих его не подвергнется ни одному из вышесказанных бедствий по причине сожительства с братиею, потому что таким бедствиям подвергаются наиболее отшельники, живущие наедине, то таковой проводит всю жизнь свою безуспешно…” Как это верно! Склоняется, влечётся наше свободное произволение к прелести, потому что всякая прелесть льстит нашему самомнению, нашему тщеславию, нашей гордости» (1, 234–237).
«Внимательная молитва требует самоотвержения, а на самоотвержение решаются редкие. Заключённый в себя вниманием, находящийся в состоянии недоумения от зрения своей греховности, неспособный к многословию и вообще к эффекту и актёрству представляется для не знающих таинственного подвига его каким-то странным, загадочным, недостаточным во всех отношениях. Легко ли расстаться с мнением мира! И миру — как познать подвижника истинной молитвы, когда сам подвиг вовсе не известен миру?
То ли дело — находящийся в самообольщении! Не ест, не пьёт, не спит, зимою ходит в одной рясе, носит вериги, видит видения, всех учит и обличает с дерзкою наглостью, без всякой правильности, без толку и смысла, с кровяным, вещественным, страстным разгорячением и по причине этого горестного, гибельного разгорячения. Святой, да и только! Издавна замечены вкус и влечение к таким в обществе человеческом» (1, 243).
«Одно ощущение, из всех ощущений сердца, в его состоянии падения, может быть употреблено в невидимом богослужении: печаль о грехах, о греховности, о падении, о погибели своей, называемая плачем, покаянием, сокрушением духа» (1, 245).
Cвятитель Игнатий c горечью говорит о том, что современное ему монашество утратило главное своё занятие — внутреннюю молитву, и удовлетворяется только внешним деланием. По мнению святителя, это также относится к самообольщению и прелести: «Все частные виды самообольщения бесами относятся к двум вышесказанным главным видам [24] и происходят или от неправильного действия ума, или от неправильного действия сердца. В особенности обширно действие “мнения”. Не без основания относят к состоянию самообольщения и прелести душевное настроение тех иноков, которые, отвергнув упражнение молитвою Иисусовою и вообще умное делание, удовлетворяются одним внешним молением, то есть неупустительным участием в церковных службах и неупустительным исполнением келейного правила, состоящего исключительно из псалмопения и молитвословия устных и гласных.
Они не могут избежать “мнения”… Признак вкравшегося “мнения” вынаруживается в подвижниках тем, когда они думают о себе, что проводят внимательную жизнь, часто от гордости презирают других, говорят худо о них, поставляют себя достойными, по мнению своему, быть пастырями овец и руководителями их, уподобляясь слепцу, берущемуся указывать путь другим слепцам. Устное и гласное моление тогда плодоносно, когда оно сопряжено со вниманием, что встречается очень редко, потому что вниманию научаемся преимущественно при упражнении молитвою Иисусовою» (1, 257–258).
Из прелести возникали пагубные ереси, расколы, безбожие, богохульство. Деятельность прельщённого человека всегда пагубна для него и для окружающих, и тем больше от неё происходит зла, чем большее звание и власть он имеет. К сожалению, зло это трудноуловимо, и определяется оно по последствиям, по прошествии некоторого времени.
Благочестивый читатель может позна-комиться с грехами, рождающимися от страс-ти гордости. их примерный перечень из «Дневника кающегося», составленного для современного христианина, приведен ниже.
Указанные грехи — это плоды на дереве страсти гордости. Чем сильнее развита страсть, тем больше она принесет плодов. В природе на дереве бывают плоды разного размера так и страсть может «родить» различные по тяжести грехи. Смертные грехи (даже один из них убивает душу и, оставшись нераскаянным, утянет в ад; такие грехи выделены жирным шрифтом). Тяжкие грехи (их нельзя накапливать, надо стараться замечать и искренне каяться на исповеди, иначе ум потеряет способность их видеть; они напечатаны обычным шрифтом). Простительные грехи (их надо признавать за грехи, перестать любить и при совершении каяться; если этого не делать, то таких мелких грешков-песчинок накопится целый мешок, по весу равный тяжелому камню — тяжкому греху; они выделены курсивом).
Если часть грехов признавать и каяться, а некоторые безразлично пропускать, а то и любить, то в борьбе не достигнуть победы, такой труд окажется бесплодным. Ведь делать уборку только в половине комнаты — глупо: грязь немедленно разнесется по всему полу; так и больному желудком необходимо отказаться не только от жирного и жареного, но от перца, горчицы, уксуса и прочих острых специй. Нельзя одновременно тушить и поджигать, сушить и поливать, рыхлить и утаптывать — не будет положительного результата. Беда заключается в том, что грехи, оставленные без борьбы и раскаяния, подпитывают и развивают страсти, которые, укрепляясь, приносят еще больше грехов. К чему же мы придем? Как смертный грех, так и страсть, даже одна, оставленная без должной борьбы, утянет душу в ад!
Порядок борьбы с грехами следующий. Обнаружив по списку, что в прежней жизни были совершены смертные грехи, нужно немедленно раскаяться, выразить глубокое сожаление о содеянном, сказанном или подуманном и в ближайшее время исповедовать их. Повторять смертные грехи очень опасно. Одно дело, когда совершал, не ведая тяжести греха, и другое, когда знал. Во втором случае необходимо понести епитимию. Епитимия должна проходить с искренним раскаянием и глубокой надеждой на милосердие Божие. Дальше предстоит борьба с остальными грехами. Сначала нужно признать перечисленные в списке примеры — грехами, и стараться больше не допускать их. Если же грех повторится, то тут же искренне покаяться и в ближайшее время исповедовать его, хотя бы раз в одну-две недели. При правильной борьбе большую часть тяжких грехов, с Божьей помощью, удается победить; это существенно ослабляет страсть. С простительными грехами приходится бороться до конца жизни. Это не должно приводить к отчаянию, но будет способствовать постоянному сокрушению духа, от которого рождается покаяние и смирение, уничтожающее самомнение и самодовольство. Таким же образом необходимо бороться и с другими страстями. Помоги, Господи!
[1] Игнатий (Брянчанинов), свт. Творения. В Приложении о гордости ссылки на издание с указанием номера тома и страницы в круглых скобках.
[2] Иоанн Лествичник, прп. Лествица. Свято-Успенский Псково-Печерский монастырь, 1994. Слово 23. С. 150.
[3] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 1. С. 181–182.
[4] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 1. С. 453–456.
[5] Иоанн Лествичник, прп. Лествица. С. 151, 153.
[6] Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 284.
[7] Цит. по: «Книга душеполезнейшая о непрестанном Причащении Святых Христовых Таин», преподобного Никодима Святогорца и святителя Макария Коринфского. Сумы, 2002. С. 135–138.
[8] Цит. по: «Книга душеполезнейшая о непрестанном Причащении Святых Христовых Таин», преподобного Никодима Святогорца и святителя Макария Коринфского.
[9] Там же.
[10] Цит. по: «Книга душеполезнейшая о непрестанном Причащении Святых Христовых Таин», преподобного Никодима Святогорца и святителя Макария Коринфского.
[11] Подробнее об этом см.: Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 2. Слово 78.
[12] Иоанн Дамаскин, прп. Точное изложение Православной веры. М.: «Ладья», 1998. С. 123.
[13] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 1. С. 142–146.
[14] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 1. С. 157–158.
[15] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 1. С. 162.
[16] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 1. С. 81–82.
[17] Симеон Новый Богослов, прп. Творения. Т. 1. С. 249.
[18] Об этом говорят Правила Шестого Вселенского Собора 78, 96 и Правила Поместного Лаодикийского Собора 46, 47. — Прим. авт.
[19] Блаженный Симеон Солунский. Объяснение православных богослужений, обрядов и таинств. изд-во Благословение, 2009. С. 108–109.
[20] Каноны, или книга правил. СПб.: Общество свт. Василия Великого, 2007. С. 94.
[21] Каноны, или книга правил. СПб.: Общество свт. Василия Великого, 2007. С. 202.
[22] Иоанн Златоуст, свт. Толкование на святого Матфея евангелиста. М.: Издательский отдел Московского Патриархата, 1993. Т. 1. С. 398–399.
[23]Иоанн Златоуст, свт. Толкование на святого Матфея Евангелиста. Т. 1. С. 458.
[24] «Мнение» и неправильный образ молитвы. — Прим. авт.